— Их отсюда куда-то увозят, — попытался я спорить с майором, — можно нападать на такие группы. У кого-то точно будет возможность сбежать.

— Если мы освободим лагерь, то можем сильно помочь бойцам на фронте, — заявил мужчина.

— Тогда нужно узнать, где и чем их вооружать, — пожал я плечами. — Или думаешь, что военнопленные станут угрозой для фашистов без оружия? Чем ты такую толпу собрался вооружать?

На самом деле мне тоже хотелось освободить пленных, но становиться участником массового расстрела — не очень. Пленных было много, охрана многочисленная, сразу убрать всех не получится. Когда пленные начнут разбегаться, то по ним наверняка начнут палить из пулемётов на вышках. Даже если часть уйдёт, то как им помочь, отправить в свободное плавание? Мол, мы вам помогли, а дальше сами. Местные и без того уже сильно страдают, а вот такие огромные толпы голодных мужиков могут подкинуть немало проблем. Имелось у меня крайне неприятное воспоминание, когда дезертиры вырезали крестьян, причём действовали на своей земле. Просто нападали на тех, кто не в состоянии дать отпор.

— Это может такие как ты нападать на мирных граждан будут, — возмутился майор. — У наших бойцов советское воспитание, так что не наговаривай.

— Хорошо, если так, — кивнул я. — Ладно, давай думать, как нам нанести врагу максимальный урон.

Признаюсь, я не ожидал, что освобождение пленных обернётся для немцев серьёзными потерями. К сожалению, сначала потери понесли мы, тоже серьёзные, но больше всех досталось именно пленным, которых мы освобождали. Держали их на большой огороженной территории, кормили один раз в сутки, а иногда вообще еду весь день не давали. Видели, что приходили местные жители, чтобы покормить несчастных, но их не подпускали. В общем, вроде бы и недолго в плену пробыли, а уже сильно похудели, да и постоянно находились под открытым небом, держали как скот.

Дать им в руки оружие, так они предпочтут смерть, а не сдаться. Благодаря пленным нам удалось выжить, в противном случае для нас всё бы закончилось плачевно. Как уже было сказано, лагерь был сделан на скорую руку. Имелась постройка, где отдыхали фашисты и шесть вышек с пулемётами, на некоторых имелись прожекторы, которые освещали спящих пленных. Два ряда колючей проволоки, а между рядами стояли вышки, чтобы не напали на караул. Мы разделились на шесть групп по пять человек в каждой, нам предстояла самая сложная задача — уничтожить помещение с немцами и подавить одну из вышек, а в них находилось по два человека. Немцы ходили ещё и между проволокой, но они тоже были как на ладони, при определённой удаче мы могли быстро их положить.

Начать должен был я, да только переоценил свои силы, на то, чтобы поджечь сразу всё помещение, их не хватило. Запылало здание быстро, но не всё сразу, солдаты орали, сгорая заживо, но не все, некоторые выскакивали из окон без оружия. Наши бойцы принялись их обстреливать, но некоторые успевали залечь и начинали отвечать. С вышек нас тоже заметили, могли сразу же положить, но повезло, попали в прожектор и он погас, тем не менее, небольшие фонтанчики от пуль появлялись совсем рядом.

Тут себя показали пленные. Конечно, над ними издевались, из-за постоянного голода они были истощены, но многие сохранили человечность и тягу к свободе. Солдаты быстро сообразили, что случилось и не остались в стороне. Малая их часть рванула к единственному проходу, чтобы вырваться из лагеря, а большая рванула к вышкам, откуда ещё огрызались немцы. Облажались не только мы, другие группы тоже сработали не так как надо, в результате оказались на открытой местности под обстрелом из пулемётов.

Пленные даже не стали оббегать колючую проволоку, рванули прямиком к вышкам. Само собой, фашисты заметили эту опасность и стали косить пленников пулемётными очередями, понимая, что если эта толпа сможет пересечь проволоку, то ничего хорошего им не светит. Пулемётная стрельба людскую массу не остановила, она буквально захлестнула вышки, а с одной успели даже пострелять по тем, которые пытались нас добить. Людей погибло очень много, из нашего отряда тринадцать человек, а пленников вообще никто не считал, они так и остались висеть на колючей проволоке и вблизи от неё.

Люди устали находиться за этой колючкой, они сразу вышли наружу, куда уже спешили все наши ребята. То и дело в толпе начинали кого-то бить, видно сводили старые счёты и наказывали тех, кто прислуживал немцам. Едва покинули лагерь кто-то тут же помчался в лес, но основная толпа осталась, и теперь все смотрели на нас, наступила относительная тишина. Здание, которое раньше было караульным помещением, ещё горело, стонали раненые, а освобождённые ждали, что будет дальше, не стали разбегаться в разные стороны.

Майору тоже досталось, словил пулю в руку, теперь был перебинтованный.

— Получилось, — подошёл он ко мне. — Думал всё, отвоевались.

— Пока ещё не получилось, выполнили только половину плана, — тихо сказал я ему. — Давай, времени мало, а люди ждут.

Майор начал выкликать командиров. К моему счастью, тут не было высшего командного состава, все не выше капитана. Похоже, от майора и выше забирали куда-то в другое место, что радовало. Не нужен мне тут новый командир, нашего майора вполне достаточно. К тому же этот человек уже убедился в том, что вряд ли сможет прорваться к своим, разве что пойдёт один, оставив своих солдат. Я ему сказал, что даже если он доберётся, то его будут долго и упорно допрашивать и будет он сидеть под замком, а не воевать.

Мы набрали группу, вооружив их захваченным оружием, после чего рванули к небольшому городку, нужно было выполнить ещё одну задачу, и на этот раз более серьёзную. Большая часть командиров остались наводить порядок, разбираться с людьми, проводя фильтрацию и распределяя их по отрядам, согласно полученным специальностям. Тут были не простые мобилизованные, а солдаты, которых учили обращаться с оружием. Вся эта масса должна отправляться следом за нами, а если план не выгорит, то уходить в леса и тоже партизанить.