— Мы тоже так поняли, — сказал Сергеич и признался: — Но, честно, думал, что нам кабзда. Сильно их много. Прям ващесовсем. Ох, ёпта!

Сергеич мазнул мне по глазам фонариком, снял его, подошел ко мне.

— Бля, у тебя круги панды под глазами, и нос свернут. Он, интересно, выровняется, или так и будет вбок торчать? Капец тебя разукрасили!

— Фигня, вот что в спину попали и пуля где-то внутри, это не фигня.

Сергеич обошел меня, выругался, увидев пулевое отверстие, и сказал Рамизу:

— Прикинь, его в спину ранили, а все уже зажило. Пуля, да, таки внутри…

И вдруг он как заржет! Аж пополам сложился. Не в силах совладать с истерикой, он сел на корточки и начал похрюкивать от смеха.

— Ты чего? — возмутился я. — Делись, мы тоже поржать хотим.

Сергеич указал на меня рукой, раскрыл рот и снова сложился. Наконец он смахнул слезы и объяснил:

— Прикиньте, проходит он… Ха-ха-ха! Через металлодетектор… А-ха-ха! Сидят эти у мониторов и ви… видят… Пулю! А-ха-ха!

Сперва захохотал Рамиз, я тоже заулыбался — не столько из-за удачной шутки, сколько с Сергеича, который всех заражал, даже Эдрик хохотал, будто понимал, о чем речь. Мы дружно сбрасывали напряжение.

Из диспетчерской выглянули Вика и Карина. К нам они почему-то не подходили.

— Вы че ржете? — спросила Вика.

Отсмеявшись, я спросил:

— Филиппинка очнулась?

— Не-а, — мотнул головой Сергеич. — Так и валяется.

Я кивнул, посмотрел на него.

— Что с твоей раной? Она глубокая?

Профиль показывал 89% активности.

— Кровит. Перетянул, вот. — Он выставил вперед раненую ногу. — С-суки! Чего ж они все такие суки?

Пришлось объяснять:

— Вы еще не поняли? У них контакт с Папашей. Они нас сдали в обмен на какие-то плюшки. Много их. Наверняка они не всем табором к нам нагрянули, кто-то еще остался в лагере и может пожаловать в гости, что усложняет задачу.

— Мочить их надо! — сжал кулак Сергеич. — Первыми и вырезать… расстрелять! Огнестрела-то у нас валом.

— Кого мочить? — возмутился Рамиз. — Там остались самые хилые, бабы и дети. Но мы теперь поняли, да, зачем нам лишние рты? Если бы не талант Дениса, мы были бы мертвы, нас бы шапками закидали.

Сергеич возразил:

— Валить их надо. Видели, как они нас ненавидят? Ножом ковыряли в ране, Эдрика мутузили с лютой злостью! Если бы нашли конте… — Он хлопнул себя по губам. — В общем, конец нам пришел бы. И те, что остались у них на базе, так же ненавидят белых. Потому что завидуют. Так что или они, или мы.

— Чему завидуют-то? — фыркнула Вика. — Красоте твоей неземной, дед? Как был расистом, так и остался.

— Но-но! — подняв палец, проговорил Сергеич. — Я за КПРФ! Мы негров не угнетали!

— Надеюсь, ты не всерьез это несешь, а прикалываешься, — ответила Вика.

— Ладно, хватит ссориться, сперва давайте с Папашей разберемся, да? — предложил Рамиз, выглядевший самым целым. — А ты, Михаил Сергеевич, кровожадность свою поумерь, а то девчонок пугаешь уже.

Я в это время осмотрел груду трофейного оружия и сказал:

— Рамиз прав, давай думать, как разбираться с Папашей. Времени у нас в обрез. Даже если филы не сказали ему, где нас искать, его люди все равно сюда собираются, как сообщил «крот»…

— Ага… эти, — Сергеич снова пнул труп, — не сказали, не успели. Зато те, кто остался, растреплют аж бегом. Так что нет у нас больше базы.

Он был прав. Скорее всего, Папаша нагрянет завтра, и, по-хорошему, надо бы отсюда сваливать.

— Хорошая новость: филы нам огнестрела приволокли на целый взвод. Давайте пособираем и… — Тут я кое-что вспомнил и похолодел. — Кстати… Крош… где мелкий?

Все замолчали, запереглядывались. Сбежать он не мог, переприручить его может только чистильщик, а таковых среди филиппинцев я не заметил. Неужели он кинулся на врага первым и пострадал? Меня охватила злость, и сразу появились силы.

— Все в диспетчерскую, ищем котенка.

— Может, спрятался? — с надеждой спросил Сергеич.

Я мотнул головой:

— Нет. Не в его это… стиле. Он боец.

Рамиз крикнул:

— Девочки, вы котенка не видели?

— Мы не искали, — ответила Вика и проговорила уже из диспетчерской: — Но ща поищем.