«Шапки Мадамина поя уже под самым городом и беспо коят его днем и ночью, благодар! несомненному соучастыо тузем ного населения. Волнение и со противление властям было за мечено в наиболее до сих по] спокойных кышлаках. Влияни разбойника стало даже проня кать в ряды мусульманских крас пых баталионов. Это явление пе рестало быть обыкновенным бан дитнзмом, приобретая, наоборот; чисто политические черты угре жающие существованию респус лики. За последние дни властя удалось однако обнаружить нит заговора подготовлявшего о( щее восстание туземцев проти

Д1Ш«Ш и.

ЭЯВИЛИС1

БИБЛИОГРАФИЯ

советской власти. Не удалось еще выяснить срок взрыва, но . есть все же некоторые указания, что это имеет случиться в связи с горскими скачками по случаю праздника первого снега. (Кар Хат). Вследствие чего объявляется негласное исключительное положение в целой округе, а > всем органам власти приказы-' вается поступать с туземцами как с контр-револцюионерами и бунтовщиками, согласно праву революционного времени.

Что касается бектымнрекой коммуны, то, кроме мер предписываемых этим общим циркуляром, на нее возлагалась еще особая стратегическая задача. ', — Значит это, — заявил ко-' мйссар прочтя приказ — что перепугались в городе здорово. А когда мы писали и раз и другой, то все это называлось глупостью. Впрочем чорт с ними! Боюсь я только не преувеличивают ли они. Это восстание смахивает по мне па какую-то партийную штучку.

— Ты что же говоришь, товарищ! — прервал его вспыльчиво красноармеец, во всем городе ни о чем другом как об этом н не говорятГ Вещь важная, очень важная I Кто знает, не вмешается ли в это Эмир Афганский. Скажу вам даже — понизил он голос — что предвидят всеобщую резню белых в этом крае. Даже белая гвардия перепугана. — Город окружен войсками днем и ночью.

— Ну, а на трактах как? — вставил Ефрем, взволнованный упоминанием о первом снеге.

— На трактах. На трактах спокойно. Собственно, трудно даже сказать, чтобы творилось что нибудь особое. Иной озирается что козел, но ведь это не новинка. Базары полны. Торгуют, лавки открыты! — На самом деле как выедешь за город, то как-то не страшно».

***

Мы выбрали из «Кар Хат» места , иллюстр1фующие басмаческое движение. Повесть разбивается однако больше в плане романтической интриги. Девуш-

ка туземка, спасенная беглецом, лже-Ефремом, от голода, влюбляется в него. Но так как она чувствует, что все его мысли с женой и семьей, брошенной в городе, то она бежит из коммуны к Мадамину и старается помочь и беглецу скрыться из' нее при первом снеге. Повесть кончается ее смертью и бегством Ефрема. Кроме того искусно вплетаете) 1 побочная фабула: приезжающий п коммуну и:)* города контролер большевик узнает в Ефреме самозванца белогвардейца, который стрелял в него во время уличных боев, но который в другой момент прикрыл его своим телом от выстрелов.Это сплетение нескольких мотивов с невидимо присутствующей опасностью басмачества,придает всему рассказу живой темп и он читается с интересом. — Мы даем образчик в другом роде из второго, дышащего правдой рассказа, «Комиссия». Дело касается реквизиции под санаторий образцового фруктового сада некоего князя.

— «Товарищ, спишь?

— Так, наполовину — а что?

— Комендант зовет...

— Ну, что за черт, ночью...

— Сказал дело есть и чтобы ты сейчас приехал,—красный вестовой повернул копя и полетел в ночную темь.

Это не первый уже раз комендант лагеря вызывал меня ночьк «по делу», которое, впрочем,постоянно, можно сказать, совершалось утром, без ущерба дли республики. Привыкнуть к этом\ было трудно, но отвыкнуть невозможно; а спешность предписывалась всегда, так как комендант к тому же по вечерам бывал не в духе. Я заложил экипаж (на резинах) и хорошей рысью поспешил к отстоявшему на несколько верст дому коменданта.

В передней, вернее на террасе, я застал уже и инженера К., с которым мы вели работы, предназначенные для подготовки разрушенного лагеря под «пятиде-сятитысячиую восточную армию», имевшую выступить в поход «на Индию». Армии еще не

БИБЛИОГРАФИЯ

было ни в патере, ни вообще в Туркестане: откуда имела она прибыть — не известно, но какое же нам до этого было в сущности дело; комендант был, да и не какой нибудь комендант! Ведь трясся перед ним сам туркестанский исполком, и одного имени его было достаточно, чтобы митинг грозных ташкентских рабочих железн. дор. депо разлетелся, кто в двери, кто в окна. ПоручилИ'ЛН ему организацию «восточной армии» для удовлетворения его болезненной энергии, или же но просту, чтобы от него избавиться в столице, где он надоел всем своими диктаторскими замашками. Богу одному было известно. Вероятнее всего хотели соединить и то и другое. Отозвалось это на лагере, который по чудачески преображался под безалаберной указкой коменданта, одаренного необычайной строительной фантазией; отзывалось это на казне республики, сыпавшей миллионами, частью добровольно, частью под угрозой револьвера; отзывалось и па пас, т. е. па всем техническом персонале, который весьма неожиданно оказался «в распоряжении» коменданта, приготовившего с необычайным рвением лагерь для армии находящейся «в пути».

В моменты решающие для строительства, т. е. когда блеснула какая-нибудь новая «идея» в голове «сатрапа»,комендант вызывал инженера К. и меня, — первого потому, что когда то на фронте он служил под его началом в качестве фельдфебеля, а поэтому ему лестно было дать теперь почувствовать, как изменились времена, меня потому, что он мне, <-доверял». А доверял он мне так как я никогда не пробовал даже ему об'яснять, что, напр., нет смысла закладывать фундамент под здание, когда нет ни малейшей перспективы окончить его в течение ближайшего столетия, пли ставить печи в бараках, в которых никогда не будет окон и дверей, ибо дверные ручки , замки и стекло отошли в невозвратное прошлое. Я вы-

полнял каждое поручение без слова пререкания, т. е. выполнял настолько, что сейчас же приступал к работам, не задавая ни себе, ни кому бы то ни было вопроса, как же это кончится.

— Милый товарищ, заявил я в свое время главному контролеру казенной палаты, спрашивавшему меня «полуофициально», по какому праву я строю дома, для которых нет ассигновок даже в бюджете, —• если бы комендант приказал мне поставить лестницу на реку или виадук в Бомбей, я завтра приступаю к работе...

— Вы можете повредить себе..