***

Минула еще седмица, прежде чем Воимир объявил о своем отъезде.

— Полно! — недовольно крикнул он схватившимся в рукопашную друзьям.

Борьба давно уж шла на земле, и одежда ребят успела изрядно перепачкаться в желтоватой пыли.

Словцен ослабил захват и встал первым, подал руку Леоне. Она сжала протянутую ладонь, резко поднялась.

— Зачем девку жалеешь? — недовольно спросил наставник.

— Как зачем — задавлю ведь, — ответил Словцен.

Проведенный в обучении оборот не прошел для него даром. Он и без того был силен — как никак дома-то не на печи валялся, без дела не сидел. А теперь то уж и вовсе возмужал — старая рубаха в плечах совсем узкой стала, перешивать пора.

— Ты, видно, думаешь, что при случае ее и вороги жалеть станут? — усмехнулся Воимир, сложив руки на груди. — А коли в плен попадет — на мягкую перину уложат, да на ночь сладким сытом накормят? А еще пуще — так отпустят, девка ведь жалкая.

Словцен обижено глянул на наставника — он-то не ворог ей…

— Ежели добра ей желаешь, дак во всю силу борись — пускай учится. И коли уж случится беда — дак сумеет за себя постоять.

— Я понял, — проговорил Словцен, да так, что видно было — с трудом ему ответ дался. И извиняющеся посмотрел на девушку.

Леона подбодрила его улыбкой. Она была согласна с наставником и давно уже просила друга не жалеть ее, но он все сдерживался: то подсечку не сделает там, где мог бы, то ударит в пол силы, то оттолкнет едва-едва…

Воимир кивнул.

— Всегда бы так… — проворчал он. — На сегодня все. С завтревого над вами Дарен встанет.

Леона сдержала облегченную улыбку — сказал все ж, не оставил их назавтра бесхозными гадать куда подевался наставник. Понимала она, что и думать об том глупо было, а все ж переживала. Видно, все-таки шибко тронули ее злые слова Зори.

— Почему? — насторожился Словцен — ему, видно, никто не сказывал, что Воимир завсегда в это время уезжает. — Неужто отказываешься от нас?

Воимир усмехнулся.

— Откажешься тут от вас… — И коротко объяснил: — Меня не будет какое-то время.

Наставник прошел к выставленным по краю ристалища набитым чучелам, подобрал вдетый в ножны меч.

— Не отлынивайте, — пригрозил он, повернувшись к ученикам. — Вернусь — проверю на что вы годны, да можно ли вам в руки что поострее деревяшки давать.

Друзья приободрились и с предвкушением переглянулись — неужто наконец на всамделишных мечах драться станут?

— Свободны.

Воимир ушел.

Леона наконец огляделась — одежу было жалко, а пуще всего себя — самой ведь потом настирывать, руки щелоком портить… Она попробовала отряхнуться, но толку с этого было мало — желтоватая пыль накрепко въелась в светлое полотно рубахи.

— Идем? — позвал Словцен.

Леона бросила свои попытки почиститься, и друзья пошли в сторону изб.

Чувствовался близящийся цветень-месяц — меньше седмицы оставалось до первого летнего денька, и природа уже вовсю сменяла вешние платье на летние одежды.

Леона с удовольствием подставляла лицо под теплые лучики солнца, и от света его на душе становилось хорошо и радостно. Не зря все же звалось оно Колыбелью Богов — что еще может так ласково согревать не одно лишь тело, но и душу, как божественная зыбка, взрастившая в себе самих Пресветлых?

Они дошли до развилки, но расходиться отчего-то не хотелось. Словцен замялся на миг и пошел дальше с Леоной, провожать подругу до женской избы.

В доме было тихо.

— Как думаешь, правда мечи даст? — спросил парень, усаживаясь на нагретое солнцем крыльцо.

Леона присела рядом с другом.

— Кто его знает.

— Шибко устала?

Девушка пожала плечами.

— Упрела больше.

Словцен понятливо хмыкнул.

— Оборот уж почти, как мы приехали… — заметил он, помолчав.

Леона не ответила. Оборот тому назад она в это время собирала сумки и считала дни до того дня, как ей придется двинуться в путь, не ведая, что ждет ее совсем скоро…

Словцен вздохнул, видно, тоже вспомнил неспокойную дорогу. Посмотрел на девушку и, приобняв за локоток, притянул ближе к себе. Леона покорно придвинулась, положила голову на плечо друга.

Уже совсем по-летнему теплый ветерок пролетел мимо, принеся с собой терпкий запах свежескошенной травы.

— Ты скучаешь? — спросила Леона.

— А ежели — да, снова прогонять не станешь?

Леона усмехнулась.

— Не стану.

— Тогда скучаю, — признал парень, глядя на стоявший впереди лес. — А ты?