И понимаю я, что Линар завербован и таковым нужен России. Скорее всего, сработал Ушаков. И это не может не радовать. От послов в этом времени много зависит. Порой посол может и самостоятельно определить степень отношений между страной, которую он представляет и тем государством, где он находится с посольством.

— Рубль. И не публично. Знать будут только солдаты и офицеры моей роты, — предложил я крайний вариант.

— Будет вам, господин Норов, рубль, — усмехнулся Андрей Иванович. — Вы не подумайте. Я даже понимаю вас. Но служба государева — она первее за все!

— Поверьте, что и у меня она главнее прочего! — отвечал я.

— Я дам вам свой экипаж. Не стоит его светлость герцога Бирона заставлять ждать. Мой человек первым вас перехватил. А так… Поздравляю со скорой свадьбой!

Чего мне только стоило не показать своего удивления! Но не доставил удовольствия Ушакову, который явно ожидал более эмоциональной моей реакции на сказанное.

Свадьба?

— Венчание с Юлианой Менгден? — почти кричал я в присутствии герцога уже через час после того, как покинул Ушакова.

— Вы забываетесь, секунд-майор. Умерьте тон! — сказал Бирон, отпивая из бокала венгерское вино.

Мы находились в левом крыле Зимнего дворца, в противоположном от того, что занимала императрица. Комната была не по царски малой, но богато обставленной вычурной, скорее на французский манер, мебелью на тонких ножках с изгибами. Голландская и немецкая мебель обычно более устойчивая и основательная. Так что Франция по-тихоньку проникает в Россию и сейчас.

— С чего решение о моем венчании принимается без меня? — спросил я.

Понятно уже почему. Особенно, если знать то, как решала свои амурные дела Анна Леопольдовна в иной реальности. Тогда она женила Морица Линара на той же Менгден, своей подруге, чтобы было удобнее встречаться с любовником-саксонцем.

Мне нравится Анна, но… Я же не вещь. И не против женитьбы. Вот только кроме гипотетического доступа к телу и сердцу Анны Леопольдовны, хотелось еще и материальной выгоды от такого важного поступка.

— Что в приданном? — спросил я.

— Приданное? А разве не понятно? Вы будете допущены к Анне Леопольдовне. Вы! А не мой сын, или кто иной. И вы будете мне говорить обо всем… О ее желаниях, чаяниях, стремлениях. А я помогу вам. Я уже помогаю вам, — Бирон недоумевал почему я сопротивляюсь.

Я не сразу ответил. Нужно было подумать, как так подобрать слова, чтобы мое требование хорошего приданного было аргументировано.

И вовсе эта история с женитьбой… Я и не против, по сути. Да и сама Менгден недурна собой. Противно с ней находиться не должно. Если только не полная дура. Но то, что она уже столько времени при великой княжне говорит только в пользу изворотливости ее ума.

И я понимал, что сейчас такой брак только продвинет меня, позволит расти в чинах. Не будет чего-то экстраординарного, просижу в секунд-майорах и пять и десять лет.

А тут Бирон хочет через меня приручить Анну Леопольдовну? То есть я, ее любовник, буду способствовать возвышению Бирона, как будущего регента при еще не рожденном наследнике Российского престола? Пусть так и думает. Но за это платить нужно.

— Ваше предложение по разведению лошадей возымело хороший результат. Я готов заплатить тысячу рублей за это, — сказал Бирон и посмотрел на меня изучающе.

Я сейчас запрыгаю от счастья и забуду обо всем? Как же! Великий Бирон предлагает мне целую тысячу рублей! Так нет же… У меня сейчас самого больше трех тысяч. Я же забрал большую часть схрона серебра своего двоюродного братца, когда нашли ту землянку, где он задушил какого-то мужика.

— Благодарствую, ваша светлость. А что по преданному? — настаивал я на своем, но, увидев, как скривился герцог, поспешил объяснить: — Это же и мне урон чести и всей гвардии. Как же выглядеть все это будет? Секунд-майор, обласканный ея величеством, берет девицу… И девицу ли… Без приданного. Много слухов будет, подозрительного. На ее высочество

— Да… Приданное нужно, — после некоторой паузы согласился с моими доводами герцог. — Иначе сильно все подозрительно. Да и Менгден… Она же без земли.

А потом Бирон встал со своего изящного, я бы сказал барочного, кресла, подошел к столу, раскрыл одну из папок, начал перелистывать страницы.

— Вот! У вас же под Калугой родовое гнездо? Ближе всего есть поместье Каширы. Почти тысяча душ, пять деревень. Это очень доброе приданное будет, — обрадованно говорил Бирон, тряся один из листов бумаги из той папки.

Я так предполагаю, что в этих бумагах все свободные поместья. И этим распоряжается Бирон. Велика все же сила у герцога.

Что же касается знания географии у немца-фаворита, то ее следовало бы подучить. Не помню точно, но до двухсот километров между Каширой и Калугой. И это по нынешним временам никак не близко. Это четыре-пять дней пути.