затем и вечер. Честно говоря, от всех этих сборов и связанных с ними

треволнений у меня начала болеть голова. Но что делать если для всех нас, советских людей Новый год — это самый главный праздник готовится к

которому все начинают чуть ли еще не в ноябре месяце.

Когда наконец мы легли спать я с облегчением перевел дух надеясь, что

завтрашний день выпадет значительно спокойнее чем день минувший.

Однако мои расчеты не оправдались. С утра Заварзина психовала и

нервничала еще сильнее чем накануне. Наши сборы в дорогу все

затягивались и затягивались, и я уже начал опасаться, что если дело пойдет

так дальше, то мы вообще никуда сегодня не попадем.

Но стоило Юле сесть за руль автомобиля как все ее волнения и

переживания как по мановению волшебной палочки куда-то улетучились. В

который раз я удивился ее способности переключатся и мигом брать себя в

руки. Когда уверенно и точно Юля вела машину по довольно-таки прилично

обледеневшей дороге ничто не напоминало о том, что всего несколько

минут назад она буквально не находила себе место из-за волнения.

– А знаешь три дня назад я увидела Светочку, - обратилась она ко мне, -

когда мы уже выезжали из города.

– Кого?
– не понял я.

– Светочку. Мою родственницу. Которую в той моей первой жизни убил

Афанасьев. Увидела впервые за все это время. Живую. Я стояла на

остановке возле ее дома, а она вышла из троллейбуса. Представляешь. Она

живая. А я к ней и подойти не могу. В этой реальности меня уже давно нет.

– Как это нет? А кто же эту Светочку спас? Телесно согласен Вероники

Степановой нет. Но твое Я существует. Пусть и в другой физической

оболочке. Может быть, еще познакомишься со Светочкой. Заново.

– Наверное все же не стоит.
– ответила мне Юля и покачала головой, - мне

достаточно уже того, что Светочка жива и здорова, а не лежит сейчас в

могиле, зарезанная этим подонком Афанасьевым.

– Кстати за одно мы и ему жизнь спасли. Быть может. Посидит мужик, глядишь что- ни будь у него в голове на место и встанет. А так бы за четыре

трупа ему стенка была бы. Кто знает, глядишь и в этом Афанасьеве

проснется, что-то хорошее. Хотя конечно вряд ли.

Так за разговорами мы коротали время в пути. Старо Петровск находится

не далеко от Величанска и прошло меньше часа после выезда из

областного центра как впереди показались очертания моего родного

города.

– Куда ехать дальше?
– спросила меня Заварзина после того, как мы

пересекли границу города и проехали мимо старого довольно-таки

обшарпанного здания автовокзала.

– Прямо. А потом налево. В частный сектор. Улица Виктора Талалихина дом

шестнадцать.

Наконец мы подъехали к моему дому. Моя семья уже семь лет жила в очень

неплохом коттедже на две семьи в новом микрорайоне, который строился

специально для работающих на Электромеханическом заводе. До армии я

с родителями жил в старом построенном чуть ли не до революции

“заводском” доме.

Заварзина лихо остановила свою “шестерку” прямо возле ворот. Я вышел

из машины и проследовал во двор и быстро открыл створки. Юля заехала во

внутрь. А я вбежал на крыльцо и нажал на кнопку звонка.

– Мама, папа! Встречайте нас, мы приехали!

Входная дверь отворилась, и я увидел своего отца.

– Привет Сашок, - произнес он, - приехали наконец. А то мать вся

извелась. Ждем с утра. Дорога то скользкая. Мать все переживает, как бы в

пути ничего с вами не вышло.

– А что с нами выйдет? Юля водит получше иного водилы со стажем. Да и я

в случае чего тоже не промах.

– Ну проходите, проходите. Мать там на кухне зашивается.

Мы вошли в дом. Я помог Юлии раздеться, в это время из кухни выглянула

моя мама.

– Здравствуй Саша, здравствуйте Юлия!
– приветливо сказала она.

Мы прошли в большую комнату, где стоял уже застеленный чистой

“праздничной” скатертью стол и бубнил в полголоса включенный