делал этого поскольку природа весьма экономно наделила его

музыкальным слухом и голосом. Несколько минут мы терпеливо слушали

его фальшивые завывания, но затем наше терпение иссякло. Первой не

выдержала Заварзина. Она подошла к незадачливому певцу и забрала

инструмент из его рук.

Затем ничего не говоря она несколько минут настраивала гитару, а

закончив исполнила несколько песен из репертуара ВИА “Пламя”. Я

никогда не слышал поющую Заварзину и даже не предполагал, что она

может так очень и очень недурно петь, и играть на гитаре. Юля оказывается

обладала очень и очень неплохим контральто.

Исполнив “на бис” еще пару песен Юлия завершила свое выступление, и

мы засобирались домой. Когда мы вышли на улицу я не преминул заметить:

– Слушай Заварзина, ко всем своим дарованиям ты еще и певица. Какие

таланты о которых я даже не догадываюсь зарыты в тебе?

– Тоже нашел певицу, - махнула она рукой, - хотя в будущем разведется

такое огромное количество бесталанных и безголосых певцов и певиц

разевающих рот под фонограмму, что по сравнению с ними я конечно

почти гений. А голос это не мой, а Юли Заварзиной. Она как видишь была

далеко не бесталанной девушкой, хотя я тоже достаточно музыкальна.

Любила в первой своей жизни побренчать на гитаре и фортепиано.

Наконец мы вернулись ко мне домой. На предложение моей мамы сесть и

поужинать я только махнул рукой. Мы с Юлией уединились в моей комнате.

Юля еще раз внимательно осмотрела ее больше всего ее привлекли мои

книжные полки. Посмотрев на их содержимое, она утвердительно кивнула

головой и произнесла:

– Я вижу, что ты Санечка весьма начитанный молодой человек.

– У нас в семье любят и ценят книги. Родители, кстати, собрали очень

неплохую библиотеку. В ней, между прочим, не только Дюма есть.

– Ох уж этот Дюма! Почему-то этот французский романист стал таким

популярным у нас. А держать его опусы в своей домашней библиотеке

престижно, в независимости читают его хозяева или же нет.

– А мне нравится Дюма. Особенно “Граф Монте-Кристо”.

– Ну “Граф Монте-Кристо” пожалуй самый не простой его роман.

– Слушай Заварзина, - переменил я тему разговора, - не знаю как ты, но у

меня возникло четкое ощущение того, что я наелся “оливье” на целый год

вперед.

Юля усмехнулась в ответ.

– Новогодние праздники всегда большая и опасная нагрузка даже для

здорового организма. Но здесь в СССР они длятся всего пару дней поэтому

все это не так страшно. А в будущей России они все это безобразие будет

продолжаться больше недели. Сначала Новый год, потом Рождество.

Этакий всероссийский полуторанедельный запой.

– Что и Рождество праздновать разрешат?

– А как же. Разрешат. Более того власть предержащие начнут наперебой

демонстрировать показную религиозность. Особенно нелепо это будет

выглядеть в исполнении бывших членов ЦК КПСС. Но как ты понимаешь это

будет таким же лицемерием, как и сейчас. Когда те же самые люди клянутся

в верности идеалам марксизма-ленинизма. В которые они сами давно уже

не верят.

– А во что они верят интересно?

Заварзина пожала плечами.

– По- моему не во что. Вернее, верят во власть, в деньги, в свое право

вершить судьбами миллионов, не спрашивая их согласия на это. И в то, что

это право принадлежит им по факту рождения. В будущем эти персонажи

очень полюбят называть себя “элитой”.

– И даже такие как это твой Нечаев?

– Такие как Нечаев будут считать это в первую очередь.

– Слушай, Санечка, - продолжила Заварзина положив свою голову мне на

плечо, - мне третьего числа кровь из носу надо быть в универе. Так что

завтра, самое позднее после обеда мне надо уезжать в Величанск.

– Ну мне надо в универ чуть по позже, но уговорила. Поедем завтра вместе.

– А как твои родители? Не обидятся?

– Не переживай Заварзина насчет моих родителей. Они поймут все

правильно. В кои-то веки их непутевый сын решил жениться и даже привез

свою невесту к ним на смотрины. Один этот факт полностью затмит всю их

горечь от скорого расставания со мной.