Шрифт:
– Я присоединюсь к Квиксам. – Аарн остановился передо мной и своей матерью – голубые глаза насторожены, хотя на устах широченная улыбка, а от стремительного бега дыхание его участилось лишь немного.
– К Квиксам? – Руна повернулась и посмотрела на мальчика. – Можно взглянуть на твой лук?
Он засмеялся и заговорил совсем как Саша:
– Я покрыл тетиву воском, и теперь она легче скользит, и я стреляю дальше.
Он протянул свой лук Руне.
– А какие перья ты берешь для стрел?
– Любые, какие найду, но самые лучшие – перья диких гусей.
– Хм. А я слышала, что лучшие перья – от желтой пещерной вороны.
Между ними разгорелся жаркий спор, за которым я наблюдала с интересом.
У Руны не было своего лука, но судя по ее желанию присоединиться к Квиксам, я давно подозревала, что она умеет владеть этим оружием.
Вскоре Руна и Аарн затеяли состязание в стрельбе, и целью их стала круглая мишень, нарисованная углем на стволе упавшего дуба в нескольких десятках ярдов от них. Мальчик был великолепен – попадал в цель снова и снова.
Но Руна стреляла лучше.
Аарн доставал из колчана стрелу за стрелой и ни разу не промахнулся. Даже когда отступил еще на дюжину ярдов. А потом еще на дюжину.
Мы все смотрели и смеялись, подбадривая попеременно то одного участника поединка, то другого, и даже Ови не осталась равнодушной. Мое сердце билось все быстрее и быстрее.
Стреляй! Стреляй точней!
Я не могла припомнить, когда мы, Дарующие Милосердие, проводили время так весело.
Руна отступила еще на шесть шагов и натянула тетиву. Я невольно затаила дыхание. Она попала точно в цель, и мы все дружно закричали «Хелтар, Хелтар», что на старом языке Ворса означало «герой», но сейчас было просто возгласом одобрения.
Руна перекинула волосы через плечо и выпустила последнюю стрелу. Стрела, попав точно в яблочко, глубоко вонзилась в дерево.
Руна обернулась, и на лице ее была радость.
Радость исходила от нее, как жар от летнего солнца. Глаза ее сияли. Она улыбалась, и улыбка ее была не циничной, а искренней и широкой.
И тут я и поняла, что Руна принадлежит Квиксам: она способна, охотясь, жить в Семи Бесконечных Лесах, способна думать только о следующем восходе солнца, следующей погоне, следующей стреле, следующей ночи у костра.
Мы вместе отправимся к Квиксам, как только заполучим столько золота, что соблазн принудит их взять нас.
После состязания Аарн протянул Руне свои лук и колчан.
– Ты заслуживаешь их больше, чем я, – просто объяснил он.
Руна прижала кулак к сердцу и покачала головой.
– Спасибо, Аарн. Я действительно благодарна тебе, но ты намерен присоединиться к Квиксам, и тебе нужен будет лук со стрелами.
Ааре кивнул и отвел лук в сторону.
– Тогда обещай мне, что раздобудешь себе собственный лук.
Руна помолчала, потом склонила голову.
– Клянусь тебе в этом.
Остаток дня мы провели с нашими новыми знакомыми – Аарном и двумя Сестрами Последнего Милосердия, наслаждаясь тушеным кроликом и свежей форелью из быстрой реки. Мы допили мой вайт. Без новых монет фляжку мне не пополнить, но, по крайней мере, вайт мне не понадобится для убийства. Впредь не понадобится.
Мы больше не говорили о Болотах Красных Ив, не обсуждали, куда идем и где побывали. Аарн болтал с Руной о Квиксах, и она рассказывала ему истории об их храбрости и хитрости. Тригв поведал нам историю, которую когда-то прочитал, – малоизвестную сагу о молодом пастухе по имени Эска, который родился с отметкой в правом глазу в виде кусающего свой хвост змея. [4] Он нашел волшебный меч по имени «Гнев» и отправился с ним менять мир к лучшему.
4
Очевидная отсылка к Сигурду Змееглазому (Сигурд Змей в Глазу) – легендарному датскому конунгу, одному из сыновей знаменитого датского морского конунга Рагнара Лодброка. Сигурд родился с отметкой в глазу, описанной как Уроборос (змей, кусающий свой хвост) и, согласно «Пряди о сыновьях Рагнара», погиб в битве с конунгом Эрнульфом. См. «Сага о Рагнаре Меховые Штаны и его сыновьях» и «Прядь о сыновьях Рагнара».
Рассказывать легенды о славе, героях, войне и монстрах было гораздо приятнее, чем делиться личными историями, полными горя и боли.
К полуночи костер угас, и разжечь его вновь никто не потрудился.
Аарн заснул между матерью и Руной и выглядел умиротворенным и мудрым, точно эльф, а на округлых щеках его плясали отсветы угасающего пламени.
Джунипер некоторое время наблюдала за Аарном, а затем обратилась к Саше:
– Все эти смерти, все эти убийства из милосердия… Хорошо ли это для него?
Саша посмотрела на сына.
– К чужим людям я его ни за что не пошлю. У нас его знают и любят. Это перевешивает все.
Джунипер на мгновение задумалась, потом кивнула.
– Похоже, так оно и есть.
Затем воцарилось дружеское молчание, и все начали засыпать. Я лежала без сна в темноте под яркими звездами, размышляя о том, не принять ли нам в группу еще трех человек.
Смотреть утром, как Саша, Гунхильд и Аарн направляются на юг к следующему городу и к следующей смерти, мне отчаянно не хотелось. Не хотелось расставаться с ними.