Тучка так окутала меня, что скрыла из глаз дома, берега, гребёнку леса. И сейчас же стеной навалился спорый, тёплый дождик. Я побежал по мосткам, перевёл дух у первого же крыльца и оглянулся. Что за диво? Снова пришёл рассвет: цветной, зелёной тучки как не бывало! Вода в реке кипела пузырями от крупных капель дождя, вдоль берегов сползала седая зелень, покачиваясь на волне.

Редкую картину удалось подсмотреть мне: ветер сбил в густую тучку пыльцу цветущей черёмухи, дождём прижало её к воде. И зеленоватой мутью угнало по течению...

А весна не дремала. Короткий дождик закончился; вдали, над лугами, пробились в земле лучи солнца, вспыхнула крутая, высокая радуга. Засвистели, по-соловьиному залились трелями скворушки и дрозды.

Я снова выбрался к мосткам. Пескари, недавно перепуганные ветром, дождём и тучкой, словно того и ждали, что я появлюсь перед ними с удочкой и подкину им червяка. И пошла весёлая рыбалка, как в том далёком, давнем детстве!..

Вл. Архангельский

Кай Е. Всем хорошо!

ВСЕМ ХОРОШО!

Всем хорошо,

Если мир на земле:

И людям,

И птицам,

И даже пчеле...

Раннее утро.

Скрипит коростель.

В клевер зарылся

Ликующий шмель.

Сделал свой первый

Неловкий шажок

Рыжий лосёнок

У маминых ног.

В луже болотной

Среди камыша

Лягушка

От счастья

Сидит не дыша.

Песню кузнечик

Завёл в ковыле...

Как хорошо,

Если мир на земле!

Е. Кай

Бочарников В. Пласт

ПЛАСТ

Раньше Васятки Берёзина пришёл я в поле, чтобы поглядеть, как широкоплечий, с могучей грудью и руками богатыря тракторист поднимет первый пласт.

Тракторный гул накатывался со стороны деревни, и как бы пропущенные через него глуше слышались трели жаворонков; чибис то взмывал высоко-высоко в голубое небо и широко плескал своими крыльями, то складывал их и комом, отвесно, падал к земле, но у самой жёсткой, прошлогодней стерни успевал-таки развернуть крылья и крикнуть: «Чьи вы, нивы?.. Чьи вы, нивы?..» — и опять торопился в вышину, беспредельно залитую солнцем.

Васятка вывел свой трактор на исходную позицию и, чуть помешкав — кто же из трактористов и вообще людей деревенских не волнуется перед первым пластом! — двинулся вперёд. Взревел дизель, резиновые рубцы колёс обернулись раз, обернулись два, и четырёхлемешный плуг напористо вошёл в землю и вывернул первый пласт. Вернее, четыре пласта. Четыре чёрных, только что поднятых крутых волны. Васятка выглянул из кабины, кепкой вытер лоб. Он увидел пласты и уловил хмельной запах свежей земли, солнца, металла. Все запахи смешались, сгустились и сразу породнили его, хлебопашца, с землёй.

Что он чувствовал? Радость и нетерпение — ведь разлука между ними была такой долгой. А может, он понимал сердцем, руками, двигавшими рычаги машины, всем своим существом, что пашет не просто поле, не просто землю, а земной шар, пашет на виду у всех людей, чтобы дать жизнь, и радость, и счастье. Тут будешь стараться! Крайний пласт лёг на носки моих кирзовых сапог, как в живую воду окунулся я в запахи пашни.

— При-вет! С почином! — крикнул я.

Но Василий не остановился, не сбавил ход — видно, не слыхал. Он жил первым пластом. Чтобы помнить его долго-долго, чтобы снился, чтобы звал к работе.

В. Бочарников

Бахревский В. Мама и солнце

МАМА И СОЛНЦЕ

Проснулись глаза —

Я встаю.

Мне не трудно.

— Мама и солнце,

Доброе утро!

А на пороге

Весёлый олень,

Друг быстроногий