Цыган с украинской фамилией при упоминании имени своей ветреной супружницы встрепенулся. Теперь передо мной сидел не погасший и унылый меланхолик, а похмельный алкаш, которому показали чекушку.

— Хочешь, я тебе завтра с твоей Розой свидание разрешу? На целых полчаса? — проникновенно и негромко начал я искушать по-прежнему печального, но уже трепещущего от предвкушения несбыточного счастья, цыгана. — И потом, до самого суда буду её к тебе приводить. Хочешь?

Можно было бы и не спрашивать, и так было видно, что Нику хочет.

— Начальник, я заплачу! — не отрывая задницы от железной табуретки, всем телом подался ко мне Радченко. — У меня есть деньги, начальник, сколько скажешь, столько и заплачу!

С ответом я торопиться не стал. На цыганские посулы я отреагировал недолгим, но вдумчивым молчанием и даже удовлетворённо покивал головой, давая понять, что ничто человеческое мне не чуждо. В том числе корысть и традиционное мздоимство советского государственника.

По взбодрившемуся виду финансового совратителя и потенциального взяткодателя я убедился, что выбрал я верную тактику. И, что для сидящего напротив рейтузного бизнесмена теперь я абсолютно понятен. Что электрический контакт между нами состоялся и весь вопрос для него состоит всего лишь в моей цене.

По-хорошему, надо было бы еще какое-то время покачать бизнесмена, но я помнил, что скоро по продолу загрохочут бачками баландёры из «хозбанды» СИЗО и клиента у меня заберут. Поэтому принял решение с торгом не затягивать.

— Обещаю тебе, что завтра часов в десять я тебе сюда твою Розу привезу! На целых полчаса! — тоном змея искусителя пообещал я арестанту, — Для этого ты мне сейчас напишешь для неё записку, чтобы она меня не пугалась. И потом еще одну бумажку напишешь! Это вместо денег. Ты же, Нику, сам понимаешь, я хоть и не цыган, но тоже ведь не совсем дурак, чтобы без своего интереса тебе сюда баб водить! Или не понимаешь?

Древнеиндийский ариец сразу же поскучнел. Серое и, как мне думается, неумытое его лицо снова набрякло подглазьями, а толстые, будто ботоксные, губы поджались в узкую полоску.

— Признанку писать я не буду! — гордо вздёрнув подбородок и подражая герою из красного подполья в колчаковской контрразведке, торжественно просипел продавец гамаш.

Теперь уже настала моя очередь изображать грусть и горькое разочарование в интеллектуальных способностях цыганского этноса. Пауза получилась минуты на полторы. Этого времени хватило, чтобы мосье Радченко остыл и начал колебаться в ранее проявленной твёрдости.

— Дурак ты, Нику! Как есть, дурак! — демонстративно посмотрел я на циферблат своих часов, показывая, что сожалею о зря потраченном времени, — Ну и хрен с тобой, не ты, так Иоску согласится! Уж он-то точно поумнее тебя будет и от свидания с Розой отказываться не станет! — я начал неспешно складывать со стола в папку свои листочки. — Бумажка-то совсем плёвая! А признанка мне твоя и даром не сдалась! Ты сам подумай, на хер она мне нужна эта твоя признанка, если я вас всё равно посажу?!

— Ты лучше деньгами возьми, начальник! — отморозился цыган, непредсказуемо меняющий своё настроение, как комсомолка во время месячных, — Возьми деньги и приводи Розу, я правду тебе говорю, я дам денег, ты не пожалеешь!

— Хочешь, я сделаю так, что ты получишь на суде меньше всех? — перебил я торг профессионала новым соблазном, — Ты получишь меньше, а Иоску, наоборот, получит больше! Года на два-три больше? И ты выйдешь, и станешь любить свою Розу! А он на зоне еще года два, а то и все три будет на неё по памяти дрочить? — я внимательно вгляделся в черныё цыганские глаза Нику, давая понять что его правильный выбор мне не безразличен, — Или ты хочешь, чтобы всё получилось наоборот? Чтобы он здесь с Розой вживую, а ты там сидел и по памяти на её светлый образ передeргивал?

Я снова посмотрел на часы и с неудовольствием отметил, что у меня осталось менее двадцати минут. С учетом того, что у цыганского фигуранта за плечами всего четыре класса, да и те весьма условные, этого времени мне может просто не хватить. Даже при самом лучшем исходе нашей беседы с Нику.

— Шевели мозгами, придурок! — добавил я солёного перцу под хвост несговорчивому цыганскому аленю, — Тебя сейчас уведут, а я всё то же самое Иоске Романенко предложу! Как думаешь, он тоже, как и ты откажется? От свиданок каждую неделю с красавицей Розой откажется и от срока малого?

Почти не притворяясь до крайности раздосадованным, я в сердцах плюнул на бетонный пол камеры и начал подниматься с привинченного к полу стула.

— А ты правду говоришь, начальник, что не признанку писать надо? — неуверенно, но с надеждой проскулил съёжившийся на своей железной сидушке мой подследственный, — Ты меня не обманешь, скажи мне честно, ты правда Розу завтра приведёшь?

Пришлось торжественно и честно пообещать, что не обману и, что приведу.

— Ладно, начальник, поверю я тебе! Говори, что писать надо? — как двоечник на педсовете шмыгнул носом цыганский семьянин.