Отец Евлампий лишь вздохнул и накрыл ладонью висевший на его груди массивный крест. Священник уже доказал нам всем, что его крест — это не просто символ веры, а настоящее оружие, пропитанное священной силой. Я почувствовал, как мурашки снова побежали по спине, а в кровь насытилась адреналином. Но я был готов к очередному противостоянию.

— Пескоройка, это Раав? — мысленно спросил я, сжимая кулаки — в ладонях уже ощутимо покалывало накопленной силой — я готовился к бою.

Пескоройка уже встречалась с этим исчадьем Хаоса и должна была его распознать. К тому же, её «память» оперировала и воспоминаниями всех предков, кто удостоился чести объединения душ в родовой эгрегор. И я был в курсе, что прародитель уже изгонял Раава из нашего мира.

— Нет, это не Раав,– тут же отозвался дух-хранитель. — Это другая сущность… вернее две сущности…

— И кто же они? — не удержавшись, поторопил я Пескоройку.

— Это упыри, мой мальчик, — как само собой разумеющееся просветил меня дух-хранитель. — И один из них мне прекрасно известен — это Патриарх Каин.

— Слушай, дед, — повернулся я к мертвяку, — а мы, совершенно случайно, никаких упырей в гости не ждём?

— Каких упырей? — опешил старикан.

— Не знаю… — Пожал я плечами. — Но один из них — Патриарх Каин, — озвучил я ему инфу, приватно переданную мне Пескоройкой. И по изменившемуся выражению лица Вольги Богдановича, я понял, что и этому визиту он не очень-то рад.

[1] Вериги (ст.слав. верига — «цепь») — изделие, разного вида железные цепи, полосы, кольца, носившиеся христианскими аскетами на голом теле для смирения плоти[1]; железная шляпа, железные подошвы, медная икона на груди, с цепями от неё, иногда пронятыми сквозь тело или кожу и прочее.

Масса вериг может достигать десятков килограммов. В переносном смысле Верига — бремя, обычно нравственное или душевное.

Дед резко развернулся ко мне, его глаза, в которых загорелся опасный кровавый огонёк, сузились, будто пытались разглядеть невидимую угрозу сквозь стены особняка.

— Каин?! — прошипел он. — Не может быть… Чего здесь понадобилось проклятому кровососу? Никогда он в Пескоройку и носа не совал.

— А ты его знаешь? — спросил я мертвеца между делом.

Глория, перестав шептать заклинания, прислушивалась к нашему разговору. Да и не только она: Афанасий тоже «слегка» напрягся, а Глаша что-то прошептала на ухо Акулине, указывая на коридор, ведущий в подвал.

Отец Евлампий невозмутимо поправил крест на груди и спрятал ладони в широкие рукава рясы. Я успел заметить, как начал наливаться светом его перстень-накопитель. Поддержка священника с Божественной Благодатью сейчас будет как нельзя кстати.

— Я его знаю… Вернее знал… — произнёс Черномор, медленно отходя от окна. Его коренастая фигура на фоне заходящего солнца казалась вырезанной из черного картона. — Каин — не просто упырь, — продолжил коротышка, по привычке наматывая бороду перед схваткой вокруг пояса. — Он старше всех вампиров, старше человеческих магов… Он — Патриарх упырей, их прародитель…

— Прекрасно, — проворчал отец Евлампий, крепче сжимая крест. — Очередной древний монстр, проклятый самим Господом за убийство своего брата…

— Ты хочешь сказать, монах, — подала голос Глория, — что это тот самый Каин…

— Тот самый, — вместо священника произнёс Вольга Богданович.- На редкость могучий ублюдок!

— А второй кто? — неожиданно произнёс Странник.

Пескоройка задержалась с ответом на пару секунд, словно перебирала свои старые воспоминания.

— Вторая сущность тоже упырь, — ответил я, когда дух-хранитель обрисовал мне второго «гостя». — Но молодой. Очень молодой и незнакомый Пескоройке.

— Это его очередной «отпрыск», — пояснил дедуля. — Каин частенько берет с собой кого-то из своих птенцов, чтобы поднатаскать свежеобращенного неофита.

Афанасий нервно теребил подбородок, огоньки в его пальцах тревожно замерцали.

— И что им здесь нужно? Он лет триста не казал носа из своей норы. Всегда, когда этот древний упырь «выходит в свет» мир ждут серьёзные потрясения!

Я почувствовал, как в воздухе запахло грозой, и это отнюдь не метафорически. Афанасий поднял руки, и потолок гостиной вдруг покрылся сетью серебристых рун.

— Тогда чего мы ждём? — прошептал он. — Надо бить кровососов на подходе, издалека, не давая впиться в горло…