– Мое почтение! – вежливо сказал я, подходя к стойке. – Можно – чаю?

Девушка за стойкой мило улыбнулась:

– Черный раджпутский, зеленый хоуханьский, молочный улун, пуэр, капский ройбас, йерба мате? – лучезарно улыбнулась она.

Эти проводницы – они как будто из киностудии явились. Или из инкубатора. Носики, подбородочки, бровки, щечки – все как будто нарисовано в нейросети. Вроде симпатичное, вроде разное, и при этом – одинаковое. Пластику им, что ли, делают? Очень может быть!

– Черный листовой, крепкий. Если можно – купчик.

– Что, простите? – на секунду эта кукла за стойкой стала похожа на человека.

– Две чайные ложки заварки с горбом на стакан чая, – пояснил я. – Будьте любезны.

Вряд ли, если бы я стал мерять заварку спичечными коробками, меня бы правильно поняли. Штабс-капитан – стройный черноглазый брюнет – с интересом повернулся ко мне и подкрутил ус. Опричники вообще любили свои усы.

– А вы знаете толк в извращениях, сударь, – ухмыльнулся он. – Или к вам следует обращаться, как принято у местных – пан?

– Георгий Серафимович Пепеляев-Горинович, к вашим услугам, – наклонил голову я. – Лучше всего так и обращаться.

– Штабс-капитан опричных войск Иван Выготский, – он встал с высокого барного стула и щелкнул каблуками. – Еду в Збараж по служебной надобности. Слово и дело Государево!

Опричник явно гордился собой. Еще бы – ему ведь поручили настолько солидное задание, что он мог безбоязненно произносить сакральную формулу «Слово и Дело!» Интересно, что это за миссия? Или – не интересно?

– Пепеляев-Горинович? – обратили внимание на меня и дядечки в дорогих костюмах. – Эриваньский нефтепромышленник? Это с чего вас в Галицию занесло, неужто нефть обнаружили в местных холмах?

– Вышемирский школьный учитель, – невозмутимо ответил я. – Еду к невесте, в Збараж. С ее родными знакомиться.

Штабс-капитан дернул головой.

– Лихо, – не к месту сказал он, поглядывая на мой перстень. – Пиромант?

– Нулевка, – настало мое время ухмыляться.

В кромешной тишине девушка подала мне фаянсовую золоченую чашечку с ароматной черной жидкостью, исходящей паром. Чашечка стояла на фаянсовом же блюдечке, тоже – с позолотой.

– Две чайный ложки, – мило улыбнулась она. – Без сахара. «Купец», как вы и просили.

– Подготовленный тут персонал, однако! – я принюхался, остался доволен крепостью заварки и зашагал к своему месту.

Кресла тут были под стать всему убранству: бархатные, с золочеными резными подлокотниками и с тысячей высокотехнологичных приблуд внутри. Сей предмет мебели, кажется, мог одновременно сделать массаж, показать кино, накормить, напоить, сыграть в покер и спеть арию Риголетто пассажиру, буде у него появится такая потребность. Меня излишняя мультифункциональность пугала, я считал, что кресло создано для того, чтобы на нем сидеть. Но кое-кто из шляхтичей помоложе – пользовались. Например, какой-то парень в желтых сапогах и желтом же кунтуше развалился на своем месте и странным образом подергивался. Голова его при этом была полностью погружена в бархатную спинку, только рот и нос наружу торчали… Выглядело это странно. Может быть – подключение к виртуальной реальности?

Я старался не уронить чашку, шагая по проходу меж сиденьями, и не разлить чай. Других таких идиотов, которые сами себе носят чай, тут не имелось. Один я – человек Божий, обшит кожей, осталось, подобно графу нашему Льву Николаевичу, армяк надеть и лапти. Если бы я был Штрилицем, то тут бы и прокололся со своими простонародными замашками, точно. Но мне и в голову не приходило делать какой-то похожий на местных аристократов вид: тутошняя галицкая шляхетность никак не совпадала с моей полесской провинциальной интеллигентской ментальностью.

Проходя мимо туалета – дверь его смотрелась бы уместно где-нибудь во дворце дожей в Венеции – я констатировал: занято! Маги тоже ходят в сортир, однако. Великий уравнитель – это не кольт, это унитаз.

Усевшись на свое кресло, я удивленно поднял бровь в ответ на услужливость моего сидения: оно сформировало из подлокотника что-то вроде круглого подноса, так что поставить фаянсовое произведение посудного искусства с купчиком внутри стало куда как удобно. Лепота! Вот что техномагия животворящая делает!

Соседей моих не наблюдалось, графический редактор с формулами и графиками с окна пропал, смотреть в него снова стало удобно: там как раз замелькали белые крестьянские хаты с крышами из металла или черепицы, по-весеннему голый чернозем огородов, плетеные заборы, водокачка, линии электропередач…

– Через две минуты – станция Бережанка! – заявил мужской голос.

Осторожно взявшись за чашечку, я наконец сделал глоток и прикрыл глаза. Чай был хорош!

В этот момент за моей спиной раздались возбужденные и при этом приглушенные голоса: два мужских и один женский, и звуки какой-то возни. Я обернулся и увидел выходящих из туалета молодых магов, тех самых, что чертили графики. Они как-то странно переглядывались, закрывая дверь и поправляя одежду.