– Но… но… Это ниже вашего достоинства – жить в коморке, – упрямилась горничная. Она явно не хотела пускать хозяина на территорию, которую считала своей. Похоже, ей было спокойнее, когда граф заперт наверху без возможности спуститься к слугам.

– Я сам решу, что ниже моего достоинства, – одернул ее Роберт Дарес, раздраженно стиснув набалдашник трости.

– Простите, Ваше Сиятельство, – зарвавшаяся горничная была вынуждена пойти на попятную.

«Что же ты скрываешь, Шарлотта? – думала я, следуя за служанкой в новые покои своего подопечного. – Что ты скрываешь?»

Комната, которую прежде занимал дворецкий, и правда оказалась небольшой. Мебель в ней стояла дешевая и, как говорила моя сестра, уставшая. Маленькое квадратное окошко почти не давало света, но в данном конкретном случае это было скорее плюсом, чем минусом.

Его Сиятельство прав: всю эту обшарпанность он не увидит, тесноту не ощутит, зато сможет чаще гулять на улице.

– Постельное белье сменить, – распорядилась я. – Окна вымыть, пыль вытереть. Одежду и личные вещи графа перенести сюда. И не забудьте как следует проветрить помещение. В комнате нет камина. Надо подготовить грелки для постели.

Шарлотта кивала с унылым видом.

– А где Лиззи? – спросила я.

– Маленькая леди Элизабет пьет молоко на кухне.

– Очень хорошо. Я как раз собиралась туда. Хочу посмотреть, какие у нас есть продукты.

Шарлотта вздрогнула и закусила губу. Ее подбородок задрожал.

В глазах служанки я увидела страх.

– Что вам показать, госпожа? – толстушка Шарлотта суетилась вокруг меня, лихорадочно сверкая глазами.

Чтобы попасть на кухню, надо было обогнуть лестницу в холле и свернуть в маленький коридор с низким сводчатым потолком и стенами из зеленых камней.

– Я собираюсь приготовить Его Сиятельству ужин и хочу знать, какие у нас есть продукты.

– Зачем вам утруждать себя, госпожа? Для этих дел есть кухарка. Готовить – обязанность Агнесс. Ваши хорошенькие белые ручки покроются мозолями. Кипящее масло может попасть на кожу и оставить ожог. А если вы порежетесь ножом? – горничная отчаянно не желала пускать меня в святая святых.

С каждой минутой я все больше убеждалась: она что-то скрывает.

– Неужели вы думаете, что я такая безрукая: возьмусь за ужин и обязательно ошпарюсь кипятком или отрублю себе палец?

– Нет, госпожа, но разве вам не хочется отдохнуть с дороги? Вы совсем недавно прибыли в Вулшир.

– Я ехала до замка час. Это путешествие нельзя назвать утомительным.

– У Его Сиятельства богатая библиотека. Где-то должны лежать принадлежности для вышивания. Есть занятия куда более увлекательные, чем стоять у плиты.

– Шарлотта, – я остановилась напротив нужной двери. – Займитесь комнатой графа. Агнесс мне все покажет.

Горничная не спешила уходить. Смотрела на меня, красная, взмокшая, и тяжело дышала. И задыхалась она сейчас не из-за усталости и лишнего веса, а потому что была ужасно взволнована. До крайности. Мне пришлось добавить с нажимом: «Ступайте», только тогда Шарлотта нехотя отправилась выполнять мое распоряжение. Но даже удаляясь по зеленому коридору, она все время оглядывалась на меня через плечо.

– Что-то тут нечисто, – пробормотала я себе под нос и толкнула дверь в кухню.

Помещение, отведенное для готовки, впечатляло размерами. Это была широкая и вытянутая комната, одну из стен которой занимал огромный камин. Я могла войти в него, не склонив головы, и улечься там, вытянувшись во весь рост.

В черном, закопченном очаге висели на цепи несколько котелков разных размеров. Кроме этого, я заметила на кухне печь и плиту. Последняя была из чугуна и топилась углем. Память Клариссы подсказала, как с ней обращаться. С помощью огнива в топке разжигали пламя – толстая стальная пластина над топкой раскалялась и служила конфоркой. На нее ставили жаровню.

Как Шарлотта и говорила, Лиззи была здесь. Она устроилась за столом, таким массивным, что его вряд ли можно было сдвинуть с места. Девочка пила молоко и заедала его куском обычного черного хлеба. Зои – так малышка назвала свою куклу – сидела рядом с ней на лавке, как полноценный член семьи. Заметив меня в дверях, дочка напряглась и расслабилась только после моей ласковой улыбки.

– Госпожа, – подорвалась кухарка.

При виде меня лицо у Агнесс стало таким же испуганным, как у Шарлотты, глаза так же выкатились из орбит, а руки затряслись.