Сладостями Лиззи не баловали. Конфетами и печеньем она лакомилась только тогда, когда удавалось стащить их с кухни под страхом наказания.

Вот же стерва эта Кларисса Кейдж!

Сама виновата, что связалась с подонком, который бросил ее беременную. Зачем вымещать на дочери злость за свою неудавшуюся личную жизнь? Но Кларисса вымещала. Она винила Лиззи во всех своих неудачах.

Завернув в плед куклу и шоколадку, я уже ступила на лестницу, когда раздался стук в дверь.

На пороге стоял седовласый господин в сером долгополом пальто из тех, что были в моде у мужчин этого мира. Память подсказала, что с этим человеком у Клариссы были какие-то дела. Кажется, он обещал поправить ее материальное положение, сильно пошатнувшееся в последнее время, но подробностей я не знала.

– Я все устроил, – заявил незнакомец, когда я пригласила его в гостиную. – Замок Вулшир теперь ваш. Вернее, станет вашим, когда Его Сиятельство Роберт Дарес отдаст богу душу. Мы убедили его написать завещание.

Я кивнула, стараясь не показывать свою растерянность. Руки дрожали. Я очень нервничала из-за того, что приходилось выдавать себя за другого человека, да еще и память Клариссы подводила. Некоторые моменты ее прошлого прятались в тумане.

– Надеюсь, вы хорошо осознаете, что пути назад нет, – прищурился мой собеседник, и в его чертах проступило что-то неприятное, крысиное, взгляд стал жестким. От этого взгляда морозом пробрало до самых костей.

Не понимая, о чем идет речь, я нерешительно кивнула. Шестое чувство подсказывало, что лучше не возражать и не задавать вопросов.

– Вы должны сделать то, о чем мы договаривались.

О чем мы договаривались?

Что я должна сделать?

Сердце забилось чаще. Ладони вспотели. Я почувствовала себя в ловушке.

Во что ты вляпалась, Кларисса?

Вляпалась, точно вляпалась – я это чувствовала!

Этот мужчина, его тон, его взгляд мне категорически не нравились. Незнакомец казался человеком жестоким, злым, беспринципным. От него веяло опасностью.

– Уверен, трудно не будет. Теперь, когда вас по закону определили опекуном Его Сиятельства, вы легко сможете все провернуть, и каждый из нас получит то, чего хочет.

Опекуном?

Все провернуть?

О чем это он?

С хитрым видом незнакомец достал из кармана какую-то вещь и протянул мне.

Что это?

Я покрутила в руках маленькую бутылочку, закупоренную пробкой из воска. Внутри была жидкость, прозрачная, как вода.

– Лекарство, – пояснил мужчина в ответ на мой вопросительный взгляд, но его ухмылка… Его ухмылка наводила на нехорошие подозрения. – Добавляйте в питье графа дважды в день.

Наверное, в моей ситуации лучше было молчать, но я не смогла удержать язык за зубами:

– Для чего это?

Стеклянные стенки флакона, сперва холодные, быстро нагрелись от тепла моей ладони.

– Вы знаете, для чего, – прищурился мужчина в соседнем кресле. – У нас с вами общая цель. Помните о кредиторах, леди Кейдж. Если в вас внезапно проснулась совесть, вспомните о том, что дом ваш заложен и очень скоро вы останетесь без крыши над головой.

Это была правда. Владелица моего тела с детства привыкла к роскошной жизни, но с рождением внебрачной дочери лишилась наследства и родительской поддержки.

«Позор семьи», – так назвал Клариссу отец, перед тем как вышвырнуть ее вон из родового гнезда.

Конечно, молодую мать не оставили совсем без средств к существованию. Сослали подальше, в глухую провинцию, и выделили небольшое содержание, которого, разумеется, не хватало на все ее потребности.

Работать Кларисса Кейдж не желала, считала это ниже своего достоинства, а жить на широкую ногу хотела очень, поэтому со временем влезла в долги. В этом она, к слову, винила свою малолетнюю дочь, а еще немного – родителей.

– Итак, вы готовы завтра переехать в Вулшир и взять на себя обязанности по уходу за графом? – уточнил мой гость, и я кивнула, потому что, как он и говорил, назад пути не было. Кларисса Кейдж зашла слишком далеко, связалась с опасными людьми, узнала об их коварных планах – пойти на попятную ей не позволили бы. – Тогда утром я пришлю за вами экипаж.

Когда этот неприятный тип скрылся за дверью, я почувствовала облегчение. Наш короткий разговор вытянул из меня последние силы. Я так разнервничалась, что даже платье под мышками намокло. Каждую секунду я боялась выдать в себе притворщицу неосторожным словом или необычным для Клариссы поведением. Опасалась, что мне зададут вопрос, на который я не буду знать ответа, потому что моя память полна белых пятен.

Со вздохом я взяла в руки плед и начала подниматься по лестнице.

«Надо со всем этим разобраться, – думала я. – Если графа пытаются отравить, надо ему помочь. А еще Лиззи…С ней тоже надо что-то делать. Боже, сколько проблем! Голова идет кругом».

На чердаке пахло грязью, сыростью и пыльными тряпками. Гнилые доски скрипели под ногами при каждом шаге. Старая мебель, накрытая белыми простынями, выплывала из темноты, напоминая призраков.

Пришлось зажечь масляную лампу, потому что окошко под крышей было маленьким и почти не давало света, да и время близилось к вечеру. На горизонте, над колосящимся полем, уже зажглась алая полоса заката.