– Лиззи? – я опустилась на колени возле дивана, за которым пряталась девочка.

Миска из-под каши была вылизана до блеска и стояла на полу. От нее за диван тянулась дорожка, проложенная в густой белой пыли. Оттуда, где эта дорожка заканчивалась, из темноты, до меня доносился тихий звук дыхания.

– Здесь холодно, я принесла тебе плед.

Не дожидаясь ответа, даже не надеясь на него, я быстро протолкнула ткань в укрытие Лиззи.

За спинкой дивана послышалось копошение. Малышка пыталась завернуться в одеяло. Это было непросто, учитывая тесноту ее убежища.

– Смотри, это тоже для тебя, – когда снова стало тихо, я осветила лампой шоколадку в своей руке.

Лиззи в полумраке шумно сглотнула, но не соблазнилась угощением.

Выманить ее не получилось. Я знала, что просто не будет, но все равно расстроилась.

– Держи, она твоя. Тебе не надо меня бояться.

С шоколадкой я поступила так же, как с миской каши и пледом, – сунула в щель за спинкой дивана и отстранилась, чтобы Лиззи не боялась приблизиться. Спустя некоторое время из темноты возникла белая детская ручка и жадно схватила сладость.

Захрустела бумажная обертка. Судя по звукам, Лиззи развернула подарок и принялась за еду.

«Не догадалась принести ей чаю», – подумала я, но не решилась оставить девочку, чтобы спуститься на кухню.

Время шло. Я зябко поежилась – сама продрогла на этом проклятом чердаке, полном сквозняков, а дочка Клариссы, похоже, собралась здесь заночевать. В грязи и пыли. В холоде. Среди пауков и ночных кошмаров, рожденных темнотой и детской фантазией. Этого допустить было нельзя. Заболеет ведь!

В ход пошла тяжелая артиллерия. Фарфоровая кукла. Нарядная красавица с белыми локонами и кокетливой шляпкой.

– Лиззи, это подарок.

Я положила куклу перед собой. Чтобы взять ее, малышке придется покинуть свою диванную крепость.

– Я дарю ее тебе. У тебя же две недели назад был день рождения.

Я старалась говорить мягко, ласково, вкладывая в свой голос всю нерастраченную нежность и желание стать матерью. Я надеялась, что мой добрый тон успокоит Лиззи, заставит ее мне довериться.

Разумеется, так просто девчушка не сдалась. Несколько минут я купалась в напряженной тишине, но чувствовала, что искушение велико: Лиззи отчаянно желает получить куклу и не сводит с нее глаз. Это же была ее мечта. Игрушка! Первая! Своя! Личная. Настоящая. Как тут отказаться?

Медленно, осторожно малышка начала красться к кукле.

Из темноты возникло ее бледное, отощавшее личико с огромными глазами и острым подбородком. Но где же круглые румяные щечки, какие бывают у всех детей? Щеки у Лиззи запали от голода, тонкая кожа обтянула скулы.

– Боженька услышал и заколдовал тебя? – шепнула она с надеждой и настороженностью во взгляде. – Я долго молилась. Каждую ночь. И он услышал, да? Ты теперь другая? Добрая? Ты теперь будешь меня любить?

Глядя на меня невероятными чистыми глазами, она заплакала.

Слезы потекли и по моим щекам.

Свою первую и пока единственную куклу Лиззи прижимала к груди, как величайшее сокровище. Она не выпускала ее из рук. Гладила по длинным волосам, стараясь не сдвигать с места маленькую шляпку на голове.

Она любовалась ею. Устраивала у себя на коленях и просто смотрела на куклу счастливым взглядом, даже не решаясь с ней играть. Видимо, до сих пор не могла поверить, что эта красавица принадлежит ей, что игрушку не отнимут.

Со мной Лиззи вела себя настороженно. Было видно, что ее исстрадавшееся детское сердечко жаждет любви, но малышка боится довериться мне, боится, что чары, наведенные милосердным богом, могут спасть в любую секунду и ее мать снова станет чудовищем. Пытаясь развеять опасения Лиззи, я улыбалась ей самой ласковой улыбкой, говорила самым нежным голосом, одаривала самым мягким взглядом, но рядом со мной бедняжка все равно была настороже, как дикий зверек, готовый сорваться с места и убежать в случае угрозы.

После разговора на чердаке я отвела Лиззи к умывальнику, а потом в ее комнату и уложила в кровать. Все то время, что я готовила девочку ко сну, она следила за мной с напряженным, недоверчивым выражением на худом личике. И словно изумлялась каждому моему действию. Тому, что я подоткнула ей одеяло. Тому, что принесла теплую грелку, чтобы согреть постель. А когда я уселась рядом и предложила прочитать на ночь сказку, глаза малышки и вовсе стали круглые-прекруглые.

Детских книг в доме не было, поэтому пришлось покопаться в памяти. Я рассказала ей переделанную под чужой мир и сильно сокращенную историю Алисы в стране чудес. Малышка слушала меня, затаив дыхание. Даже не моргала. Кажется, ее увлекла не столько сама сказка, сколько мерный, успокаивающий звук моего голоса.