Тут же батальонный фельдшер младший лейтенант Бойко организовал пункт медицинской помощи. Вместе с санитарами он перевязывает легкораненых, раздает бойцам индивидуальные пакеты и показывает, как правильно накладывать повязки. Оружейный техник полка старший лейтенант Иван Петрович Орлов организовал ремонт оружия. Словом, фронтовая жизнь идет своим ходом.

Прибыла походная кухня, и повар приступил к раздаче пищи. Как всегда, тут услышишь и шутку, и соленое словцо, и перебранку.

– Лей, не жалей!
– наступает на повара пожилой старшина, всегда подтянутый и веселый.

– Поглубже, поглубже паши. На дне всегда вкусные. мясные отложения. Поглубже, говорю, - настаивает другой, хитро подмигивая повару. А тот, словно тугой на ухо, неторопливо водит "разводящим" по поверхности.

– Хитер...

В полку прошла реорганизация - он стал двухбатальонным. В наш 3-й батальон влили остатки 1-го, а заодно присвоили нам и его порядковый номер. В каждой роте восстановили партийные и комсомольские организации. Батальон стал крепким боевым подразделением.

Приехал генерал Шатилов.

– Ну, как отдыхается?
– спросил он приветливо, пожимая мне руку.

– Готовимся, товарищ генерал.

– Пополнением доволен?

– Большинство фронтовики, люди опытные.

– Постройте батальон! Посмотрю на народ.

Построились быстро, и это понравилось генералу. Подойдя к роте Гусельникова, он посмотрел на бойцов. У некоторых из них марлевые повязки, наложенные на свежие раны.

– Ваши люди, капитан, крепко дрались за Кунерсдорф. Молодцы! Но еще упорнее нужно сражаться в Берлине: ведь полный разгром врага близок!

– Все сделаем, - заверил Гусельников генерала.

– Все согласны с командиром роты?
– обратился Шатилов к солдатам.

– Так точно, товарищ генерал!
– ответила рота.

– А может, кого из раненых в госпиталь отправить?
– последовал вопрос, который слышали все бойцы. Строй молчал.

– Есть такие?
– переспросил Гусельников.

Ему ответило сразу несколько голосов:

– Не имеется.

– Нет.

Шатилов подошел к рослому солдату, у которого кисть левой руки и голова были накрепко перехвачены бинтом, .пропитанным кровью. Шатилов положил ему руку на плечо, участливо спросил:

– А не подлечиться ли?

– Это после победы, товарищ генерал.

– Спасибо, - сказал комдив.
– Надо добивать врага. И скорее...

У генерала, как мне казалось, сложилось хорошее мнение о батальоне. Перед отъездом он посоветовал мне готовить штурмовые группы, потому что в уличных боях придется действовать мелкими подразделениями.

– Бои будут жестокие и суровые, - предупредил командир дивизии.

– Берегите людей, не проявляйте излишнюю горячность и поспешность. Это нередко приводит к напрасным жертвам.

В ту же памятную ночь - ночь на 21 апреля - в роще произошло еще одно событие, оказавшее большое моральное воздействие на весь личный состав батальона.

По решению военного совета каждой дивизии 3-й ударной армии вручили Красное знамя, чтобы одно из них водрузить над рейхстагом как Знамя Победы. Решение военного совета было рассчитано на развертывание боевого соревнования в войсках, на еще больший морально-политический подъем.

Какое из девяти знамен взовьется над рейхстагом? Этот вопрос решится в боях. Какая дивизия первой выйдет к рейхстагу, та и будет водружать над ним Знамя Победы.

Все девять знамен армии были пронумерованы.

Алый стяг под номером 5 вручили нашей дивизии. С таким известием поздно вечером прибыл в батальон заместитель командира полка по политической части подполковник И. Е. Ефимов, он коротко объяснил:

– Красное знамя, врученное дивизии для водружения над рейхстагом, будет из дивизии передаваться в передовой полк, из полка - в передовой батальон. Высшая честь добиться, чтобы знамя передали в ваш батальон.

Советская Армия неотвратимо охватывала столицу Германии. Войска двух фронтов: 1-го Белорусского и 1-го Украинского - обходили город с севера и юга, чтобы соединиться западнее его, окружить всю берлинскую группировку, расчленить и уничтожить противника.

3-я ударная армия под командованием генерал-полковника В. И. Кузнецова 21 апреля ворвалась на северную окраину немецкой столицы.

Более трехсот тысяч человек войск противника, оборонявших этот большой город, попали в железные тиски, которые все больше сжимались... Гитлеровцы сопротивлялись с яростью обреченных, но история уже вынесла им свой приговор.

Над городом стлался густой едкий дым. При попадании авиационных бомб и артиллерийских снарядов высокие мрачные здания разваливались, как карточные домики. Тучей расплывалась в воздухе желто-бурая пыль.