– Это не его, это моё. Я думала, я его потеряла.

Лисса с готовностью протянула дракончика, и Бекки взглянула на свою детскую игрушку. Это был подарок отца, который всецело поддерживал её одержимость крылатыми зверюшками, когда она сама была маленькой девочкой. Она проглотила воспоминание – не хватало только разреветься; слёз она не терпела.

Вернув дракончика Лиссе, она спокойно улыбнулась:

– Оставь себе. Мне он не очень нужен.

Лисса всё так же мечтательно посмотрела на неё.

– У вас очень красивая улыбка, миз Эрринг! Вам надо постоянно улыбаться.

Бекки часто улыбалась… раньше. Но за последние годы она выучила урок, который пронесёт сквозь всю жизнь до того, как уйти на вечный покой. Наклонившись, чтобы оказаться на одном уровне с Лиссой, она сказала:

– Я не улыбаюсь, если не хочу.

Лисса удивлённо заморгала.

– Почему?

– Потому что от нас всегда ждут, что мы будем натягивать улыбку, даже если нам не хочется. Раньше я так часто улыбалась, что перестала понимать, улыбаюсь я искренне или ради других. Так что теперь я не улыбаюсь, пока не уверена на сто процентов, что этого хочется мне, а не кому-нибудь ещё. – Бекки убрала с лица Лиссы Сэйдж прядь волос. – И тебе не надо.

Она практически видела, как разум Лиссы губкой впитывает эти слова, и девочка чуть погрустнела, осознав их.

– Кажется… Кажется, Эви улыбается, когда не хочет. Кажется, она постоянно так делает.

Вот оно, вот. Вот та причина, по которой Бекки не выносила Эви: та постоянно пыталась угодить окружающим, и Бекки всё это слишком уж сильно напоминало человека, которого она больше не знала.

– Миз Эрринг! Миз Эрринг! – В опустевший офис вбежал вспотевший, запыхавшийся Марвин, прервав их беседу. – Я. – Он набрал воздуха. – Простите… Лестница… – Он всё пытался отдышаться.

Лисса протянула ему воды, и привратник улыбнулся ей. Лисса помедлила, прикидывая что-то в уме, потом улыбнулась в ответ.

«Умничка».

– Что случилось, Марвин?

Бекки собрала бумаги и аккуратно выровняла их.

Марвин обхватил себя руками, и у Бекки кровь застыла в жилах, когда она осознала, что привратник не просто запыхался, он был вне себя от ужаса.

– Завеса, – начал он. – Завеса вокруг замка. Она сломалась!

– Что? – Бекки выронила бумаги, а время вокруг исказилось, и листочки закружились, почти как в замедленной съёмке.

– Маньяк-Мэнор… – мрачно произнёс Марвин, – его теперь видно.

«Я умерла. Точно, умерла».

Эви не замолкала. Она сорвала голос, пока летела, ожидая удара, но вместо этого упала на что-то мягкое и влажное. Тьма рассеялась, и когда Эви наконец заставила себя открыть глаза, вокруг разливалось море яркого голубого света и бесчисленных облачков.

Небо. Она оказалась на небе, хотя падала вниз. Как такое возможно?

Рядом упало второе тело, и Эви снова подпрыгнула, и на этот раз она, не сдержавшись, рассмеялась. Она сидела, господи боже, на облаке, как тут ещё полагается реагировать?

– Сэйдж, ты цела?

Она с облегчением выдохнула, услышав его хрипловатый голос, и на сердце стало чуточку легче: если это смерть, то, по крайней мере, они умерли вместе. Она посмотрела на него и снова рассмеялась: волосы у него торчали во все стороны. Она ещё не видела его таким растрёпанным.

– Я в порядке, а вот у вашей причёски бывали деньки получше, – буднично ответила Эви и закусила губу, глядя, как Тристан принялся лихорадочно приглаживать волосы. Свесилась вниз с края облака, чтобы посмотреть, что внизу, и ощутила, как закололо от тревоги лицо.

Луг одуванчиков.

Сглотнув, Эви отогнала воспоминания. Воспоминания о криках её брата Гидеона, об исчезновении матери, о дне, когда закончилось её детство – резко, болезненно, трагично. Это были те самые секунды, когда теряешь наивный взгляд на мир, когда волшебная завеса падает, и видишь ужасное и уродливое. Когда перестаёшь верить и смотришь на мир другими, усталыми глазами.

Это была естественная часть жизни, одно из правил взросления, но у Эви никогда не получалось придерживаться правил. Да, она выросла, но не потеряла веру в добро, в людей, в волшебство.

Мягкая травка внизу казалась ещё зеленее, чем лужок перед пещерой, – как подушка из мха. Поднявшись на дрожащие ноги, Эви заворожённо подошла к краю облака, не обращая внимания на предупреждения босса.

– Сэйдж, даже не думай…

Она спрыгнула.

До земли оказалось дальше, чем она думала. Испуганно завопив, она перекатилась, но земля оказалась мягкой, будто под травой была только ещё трава и никакой твёрдой поверхности. Эви очень не по-дамски ухнула.

Босс ловко приземлился в паре шагов от неё – ну разумеется, подумала она, закатывая глаза. У него всё получалось идеально. Поэтому-то ей и нравилось, когда он оказывался таким встрёпанным. А он был то ещё зрелище. Рубашка выбилась, волосы взлохмачены, штаны помялись, а на лицо набежала тучка, когда он с недоверием посмотрел на неё.