Шрифт:
– Бросили в тюрьму? – язвительно закончил Тристан.
– Я не хотел этого говорить, – тихо пояснил рыцарь. Этот человек поступил на службу десять лет назад, когда Тристан ходил у короля в учениках; они перекинулись парой слов ни о чём, он даже имени юноши не узнал. Но тот оказался первым, кто не дал дёру от Тристана, как все остальные, перепуганные до крайности, а чем – сам Тристан так и не понял. Парнишка ему понравился.
Взгляд рыцаря, нежный и смеющийся, упал на Сэйдж.
«Разонравился».
– И кто ты такой? – спросила Татьянна, с прищуром взирая на новенького. Рыцарь встретился взглядом зелёных глаз с целительницей и явно заинтересовался.
– Я бы с тобой познакомился, – сказал он.
Татьянна фыркнула, закатила глаза, покачала головой.
– Да я тебя щелчком перешибу.
Рыцарь криво ухмыльнулся ей:
– Обещаешь?
Тристан посмотрел на Клэр, та вскинула бровь и потянулась за остатками оранжевых чернил в кармане. Брат перехватил её руку.
– Не надо.
Но тут Сэйдж, едва не сшибив Тристана, бросилась к рыцарю на шею и спрятала лицо у него на груди.
– Ладно, Клэр, давай. – Злодей махнул рукой.
Клэр потянулась рукой к поясу, но её поймала Татьянна. Выглядело так, будто целительница разнимает двух бешеных енотов.
– А ну прекратите оба! Что это такое!
Кингсли прыгнул на сапог Тристана, глазея на обнимающуюся парочку.
Тристан посмотрел на своего лягушачьего друга. Его лягушачий друг посмотрел на него.
Вверх медленно потянулась табличка: «ОЙ-ОЙ».
– Очень полезно, – прошипел Тристан, закатывая глаза, подобрал мелкое недоразумение и посадил на плечо.
Сэйдж отлепилась от мужика – наконец-то. Но ярость Тристана вскипела ещё сильнее, когда она принялась суетиться вокруг рыцаря: заботливо убрала от лица его золотисто-каштановые кудри, вытерла со щеки пятнышко грязи.
Этого Тристан и хотел. Он хотел, чтобы она привязалась к кому-нибудь другому; так было бы легче забыть её, не считать своей. Но примитивной части его разума – и магии – плевать было на всё это. Она хотела подобрать с земли шлем и лупить рыцаря по голове, пока шлем не помнётся.
Мысль была приятная, даже сердце притихло.
– Ты должен был встретить нас сразу после церемонии! Что случилось? – ругалась Сэйдж, пихая рыцаря в плечо. У Тристана голова шла кругом. У неё правда получилось переманить героя на их сторону. Дальше, видимо, устроит званый ужин для солнца и луны… и всё у неё получится.
– Просто ждал удачного момента ускользнуть, не вызывая подозрений. Тут услышал, как король приказывает гвардии выкрасть у вас звёздную пыль, и подумал, что это идеальный шанс для эффектного появления. – Рыцарь развёл руками, красуясь.
Сэйдж закатила глаза, но с любовью.
– Какой ты драматичный.
Она потащила рыцаря в сторону Злодея – как неразумно с её стороны: Тристан почувствовал, что жилка у него на лбу сейчас взорвётся, но сохранил бесстрастный вид. Незачем ей знать, что он планирует убить этого человека, что он ненавидит его с жаром тысячи солнц, что рыцарь для него – просто никчёмный гадёныш, которому нужно напомнить его место и…
Сэйдж с гордостью представила рыцаря:
– Сэр, познакомьтесь: мой старший брат, Гидеон Сэйдж.
«Чего? А…»
Бесстрастность не выдержала, на лице проступило тупое потрясение.
– А к-как это? Твой брат же умер.
Но он уже всё подмечал – сходства между ними двумя: тот же изгиб губ у Гидеона, те же высокие скулы, то же лукавство в глазах. Грёбаный брат.
«Жалкое я зрелище».
Глава 23
Эви
За две недели до этого…
С момента пленения Тристана прошло всего несколько часов. Лиссу с комфортом устроили в покоях западного крыла, где Эви не могла больше оставаться, когда его не было рядом. С мрачным удовольствием она посмотрела, как голова Отто Варсена легонько покачивается на сквозняке, идущем от распахнутых дверей. Эви не знала, сколько она так простояла. Ей бы испытывать отвращение от содеянного. Ей бы испугаться, ужаснуться своим жестоким поступкам. Но вместо этого…
Она улыбалась.
План готовился в голове, как реагенты в котле, которые смешивают, чтобы получить что-нибудь смертельно опасное, такой жуткий и зловонный яд, который убивает мгновенно. Но злорадство прятало под собой кое-что ещё, и стоило только опустить взгляд на золотую татуировку на мизинце, как Эви захлебнулась этим чувством.