Обнаружив подобный “подарочек”, парень некоторое время задумчиво помолчал. Ларец остался открыт, но он не дышал – только смотрел. Слишком опасная находка. Слишком ценная, чтобы выбросить. Слишком редкая, чтобы продать. Слишком гибельная, чтобы использовать самому.

“Но… Если использовать грамотно, в микродозе… то можно отвлечь кого-нибудь. Обмануть врагов. Напугать потенциального противника. Ввести в транс. Или —… завести врага в ловушку. Это оружие. Хрупкое, коварное, но – оружие.”

Тяжело вздохнув, он аккуратно пересыпал порошок в керамический кувшинчик, закупорил крышкой с восковой печатью, обмотал тканью и спрятал в отдельный отсек браслета-хранилища.

Три ларца. Три дара. Словно своеобразная насмешка судьбы. Три разных направления. Лечение… Созидание… И искушение… Он аккуратно закрыл ларцы, вытер руки и вышел из пещеры, вдыхая прохладный воздух долины. Теперь он знал, что даже в остатках обиталища грабителей иногда можно найти ключи к будущей победе. Главное – суметь не спутать дар с ядом…

Солнечный свет мягко скользил по склонам, отражаясь в хрупкой глади ручья, лениво бегущего вдоль долины. Лёгкий ветер носил по воздуху запах трав, золы и далёких горных сосен. Андрей сидел у каменного выступа, внимательно осматривая обитый знаками древний артефакт – котёл Святого. Его форма была простая, почти грубая. Толстые бронзовые стенки, покрытые тончайшими линиями узоров, отлитые из металла, чья природа уже давно утеряна большинством школ. Однако стоило ему сосредоточиться, как под ногтями едва ощутимо заныло – это был не просто сосуд. Это была печать. Хранилище. Оболочка. Сдерживающий сосуд.

Система печатей, что защищала долину, к этому моменту была почти доведена до совершенства. Именно благодаря ей Андрей решился на работу с таким мощным артефактом. Он аккуратно и внимательно выровнял площадку, обложил её камнями с закреплёнными рунами поглощения энергии, а вокруг активировал вторую цепь замкнутых печатей, специально заточенную на подавление духовной воли предметов с древними отпечатками сознания.

Ведь он уже и сам знал о том, что котёл Святого не был живым, как копьё, но в нём обитала память, которая могла подавить или даже разрушить того, кто решит вторгнуться в его сущность без должной подготовки. Андрей встал напротив котла, вдохнул глубже, медленно выдохнул и провёл ладонью по изгибу стенки, оставляя след из своей духовной силы.

“Я не твой враг. Но и не твой раб.” – Мысленно передал он, запуская первую волну подчинения. В отличие от копья, котёл не отвечал агрессией. Но и не откликался с покорностью. Вместо того, чтобы взорваться выбросом силы или плоти враждебных образов, он начал давить – тяжело, вязко, будто каменная гора легла на плечи Андрея, медленно выжимая из него силу. Это была проверка. Безмолвное и непреклонное испытание на выносливость и решимость.

И теперь, буквально до скрежета, парень сжимал зубы, продолжая вливать свою волю, направляя её по кольцу печатей, одна за другой подчиняя защитные плоскости котла. Каждая из них требовала просто невероятного усилия. Память о сражениях, тени прошлых владельцев, запах благовоний и крови, всё это вихрем крутилось в сознании.

Котёл держался. Он не желал раскрываться перед тем, кого не считал достойным. Но парень не отступал. Он знал, что если этот артефакт можно покорить не битвой, а терпением – значит, это путь для него. Он вливал силу волнами, поочерёдно, как учили древние трактаты. Потом – ещё… Потом… Просто провалился в тьму, когда кровь пошла носом, а тело дрогнуло…

Он не помнил, как упал без сил, и без сознания. Только как очнулся, лёжа на боку, обессиленный, с пустым внутренним резервуаром духовной энергии. Всё нутро гудело, как после бурь и огня. Пальцы тряслись, но, когда он поднял взгляд, котёл больше на него не давил. Его поверхность стала иной, словно гладкой, податливой. А на боковой стороне проступил новый знак, будто прикосновение самого Андрея было признано и вписано в его матрицу.

Котёл Святого ему всё же подчинился. И с этим подчинением пришло раскрытие. Внутренние структуры артефакта раскрылись перед ним, словно цветок, что прятал сердце во льду. Резервуары с настройками температуры, ячейки для духовных катализаторов, внутренние печати дистилляции. Он увидел, что этот котёл мог не просто варить пилюли или эликсиры – он мог усиливать и преображать их, добавляя в них отпечатки духовной воли и стихийной сущности. Это был инструмент мастеров, последний рубеж между алхимиком и богом ремесла. Но радость была отдалённой. Андрей еле держался на ногах, буквально волоча себя через силу к матрасу в углу пещеры. У него было такое ощущение, будто бы у него всё нутро выгорело. Он пил зелья, медленно, осторожно. Он еле мог говорить, но успел прошептать:

“Твоё имя теперь – Моё…”

И, не разжигая костра, провалился в сон, из которого не просыпался почти двое суток. А когда проснулся то увидел, что котёл, тихо стоявший в центре очищенной площадки, впитывал утренний свет. Он был теперь не просто найденной древностью. Он был орудием, откликнувшимся на зов нового хозяина.

И долина, затаившаяся среди скал, казалась теперь ещё тише. Будто сама гора знала – пришёл кто-то, кто вновь разбудил древние силы. Так что, когда глаза Андрея наконец открылись, мягкий свет пробивался сквозь верхушку расщелины, отбрасывая длинные солнечные полосы на пол пещеры. Тело уже не ломило, хотя слабость ощущалась в каждом суставе. Он медленно поднялся, прислушался к себе – дыхание выровнялось, энергия частично восстановилась. Отголоски боли от перегрузки отступили благодаря ночному приёму целебных зелий, и в голове стало проясняться.