“Если бы я был просто юнцом с “чистой душой”, как их всякие Небесные академии любят, – подумал Андрей, – этот меч просто сожрал бы меня.”

И тогда он понял одно. Святой не был дураком. Он преднамеренно положил этот меч в свой своеобразный арсенал в том самом алтаре. Этот меч предназначался для потомков. Возможно, он рассчитывал на то, что в пору деградации и падения нравов, кто-то из наследников возьмёт меч… И станет куклой… Исполнителем… Марионеткой… Ведь оружие, насыщенное демонической злобой, не просто подчиняется. Оно пьёт кровь, копит волю, и направляет разум слабого в сторону бездушного служения. А значит, всё наследие Святого – ловушка. Осознав это, он внимательно посмотрел на клинок, и пальцами провёл по древней руне.

– Ты хотел создать убийцу? – Прошептал он. – А получил… меня…

Меч всё также пульсировал в ответ, словно признал его слова. А потом Андрей медленно встал. Уложил клинок в отдельный футляр, обмотал тканью, прошитой печатями, и спрятал его в глубинах своего хранилища. Он не будет пользоваться этим мечом просто так. Он знал цену подобных подарков.

…………..

Воздух в долине был тяжёлым – не от жары, не от сырости, а от предчувствия. Всё вокруг притихло, даже птицы замолкли, будто чувствовали, что в ближайшее время что-то древнее и страшное будет потревожено.

Андрей уже стоял в самом центре ритуального круга, выложенного семью концентрическими слоями печатей. Внутренний круг отвечал за фиксацию артефакта в пространстве, второй – за улавливание любых попыток влияния на сознание, третий – за принудительное подавление воли артефакта. Остальные четыре – это система реагирования, защиты и изоляции на случай, если что-то пойдёт не так. Он не сомневался, что не так всё и пойдёт.

Перед ним на данный момент находился тёмно-костяной меч, длинный, изогнутый, почти как катана, но с чересчур резким изгибом клинка и кромкой, больше похожей на хищные клыки, чем на лезвие. Поверхность оружия казалась гладкой, но стоило взгляду задержаться, как проступали вихри шевелящейся гравировки, словно по поверхности текли сосуды с чёрной эссенцией. На рукояти – обмотка из кожи, которую он сам однажды заменил, уже начала темнеть, будто клинок впитывал чужую силу даже через материю.

Этот меч был инороден всему живому. И при этом – собственностью Андрея. Он сам вытащил его из глубин ритуального алтаря демонов. Сам принял его, когда ещё не знал всей глубины его натуры. И теперь пришло время проверить, действительно ли он владеет мечом… Или это меч владеет им.

Сначала, уже вполне привычно, его ожидало погружение в медитацию. Он сидел у самого края круга, глядя на артефакт. Не касаясь, не взаимодействуя напрямую. Просто наблюдая. На первый взгляд всё было спокойно. Но уже через час меч зашевелился. Не физически – в энергетическом поле. Он начал словно “звучать”. Тихий гул – не слышимый ушами, но впивающийся в разум. В этом звуке были отголоски боли, стоны, и странный шёпот, будто клинок говорил с ним… Вспоминая… Уговаривая…

“Ты ведь уже убивал. Ты знаешь, как это… тепло. Как сладка сдающаяся душа. Дай мне снова пить…”

Андрей открыл глаза. Клинок пульсировал – чёрно-серым свечением. И сейчас парень чувствовал, что в нём движется сила. Плотная, вязкая, тёмная. Это не просто магия. Это не просто сущность. Это были остатки душ, заключённых в этом оружии. Вся боль, весь ужас, всё отчаяние – это было его топливо.

И именно в этот момент меч вскинулся. Без движения, без слова – просто волей. Артефакт попытался рвануться в сторону хозяина, подобно кобре, жалящей внезапно. Внутри печатей затрещало. Камни снаружи задрожали, как от удара молнии. Мгновенно сработал внутренний слой печатей, обрушив на меч силовой захват и энергетическую решётку подавления. Но даже скованный, артефакт вопил. Шёпот внутри сознания стал визгом, агрессия – живым клином боли.

Андрею пришлось сжечь три собственных резервных печати, чтобы укрепить изоляцию. Он опустился на колени – не из страха, а чтобы удержать контроль. Лоб покрылся потом. Вены на висках вздулись. Сердце билось так, будто готово было разорваться.

– Не сработает! – Выдохнул он сквозь зубы. – Я не один из тех, кого ты… Пил… Я – тот, кто сжёг тех, кто пытался объявить себя моим хозяином, когда было нужно.

С этого момента он не вставал с круга четыре дня. Его еда – пара эликсиров и сухих лепёшек, что он положил в пределах досягаемости. Сон – прерывистый, в медитативных всплесках, чтобы не упустить момент, если клинок попытается выскользнуть. Он подпитывал печати каждый час, проверяя их целостность. Постепенно – навязывая свою волю. Подавляя. Давя. Отсекая. На второй день меч затих. На третий – попытался ещё раз вздрогнуть, но был остановлен раньше, чем вспыхнула первая руна. На четвёртый – впервые поддался. Он не стал вопить. Не стал уговаривать. Меч склонился. Не перед страхом, не перед силой. А перед тем, кто смог выстоять. Андрей встал, дрожа, с ощущением будто вся кровь в теле обратилась в металл. Ладонь протянулась к рукояти. Коснулась. Меч не сопротивлялся. Он принял своего нового хозяина.

“Теперь ты – мой голос. Моя жажда – твоя цель. Мы – не палач и орудие. Мы – кровью связаны.”

После Андрей не ответил. Он просто кивнул, вложил клинок в обмотанный кожей футляр и убрал в браслет-хранилище. Это был не инструмент. И не оружие. Это был приговор. Закованный в кость и смерть.

Теперь – под его контролем. Но он знал, что всего один шаг в сторону… Одна ошибка в эмоции… Одна лишняя капля ярости – и клинок снова попробует сожрать его. Но в этом тоже была истина. Артефакты – как и чувства, как и сила – не бывают послушными. Их либо боятся, либо держат в кулаке.

…………

Пыльная, поношенная, словно обветшавшая от времени и странствий, накидка Святого не вызывала ни трепета, ни уважения… По крайней мере, при первом взгляде. Она казалась обычной – и, может быть, в этом и крылась её сила. Сейчас же Андрей держал её в руках, стоя в центре очищенной от хлама пещеры, под мерцающим светом закреплённых по периметру световых сфер. В его руках была тряпка – с прорезью под голову и потёртыми краями, местами покрытая разводами от грязи, временем выцветшая. Но… не рваная. И не обычная.