Баталов словно прочитал мои мысли и поднял кружку, торжественно произнеся:

— Поздравляю!

— Благодарю, — я чокнулся с ним своим увесистым сосудом. — Такие празднования мне по душе.

— Только никому больше не говорите, — усмехнулся Роман Степанович. — Не поймут в высшем обществе. А у меня теперь на вас есть страшный компромат.

— И что же вы хотите за сохранение этой тайны? — поддержал я его веселье.

— Это вам дорого обойдётся, — пообещал Баталов таким тоном, что я засомневался — а продолжает ли он шутить.

Нам пришлось заказать ещё еды. Хотя окунь был внушительного размера, но только разжёг аппетит. Так что мы взяли шашлык, ещё картошки и таз овощей. Реально таз, другой посуды у них не оказалось.

— Ну так вы решили, как мы осветим событие? — наконец спросил менталист, когда мы разделались с большей частью еды и сидра.

— Слухи. Мне нравится вариант со слухами.

Во-первых, я совершенно не желал, чтобы состоялась публичная церемония. Внимание общественности — последнее, что мне нужно. Рано или поздно, это произойдёт, но лучше поздно. Во-вторых — так было сподручнее войти в ту самую дюжину, куда меня так жаждал внедрить Баталов. Будет казаться, что получение титула не хотели освещать, а значит, я мог быть не очень доволен.

Шито всё это белыми нитками, безусловно. Но чем нелепее легенда, тем больше вероятность, что в неё поверят. В этом я убедился ещё в прошлой жизни, а люди не поменялись в этом смысле ни капли.

— Это отлично, — обрадовался менталист. — Так даже может получиться…

Побольше бы веры в успех. Но действительно, весь его план смахивал на авантюру, где основной, если не единственной, ставкой была удача.

— О нашем знакомстве всё равно узнают, — озвучил мои мысли Баталов. — Мы уже не раз появлялись вместе. Нужно продумать этот момент тоже.

— Да что же тут сложного. Скажу, что вы ко мне подкатывали, Роман Степанович.

— Что? — он поперхнулся.

— Завербовать пытались. Как артефактора, — объяснил я, подавляя смех. — Ну а я сделал вид, что заинтересован. Нельзя же вам напрямую отказать. Вот другое дело, когда князь отказывает…

— А-а-а. О-о-о, — дошло до него. — Хорошо, да, это хорошо. Чем не причина присоединиться к тем, кого не трогают имперские службы, да?

— Именно.

— Так вы согласны? — неожиданно дошло до него и то, что мы обсуждаем уже совсем другой вопрос.

— Видимо, тоже от рыбки прозрел, — серьёзно заявил я.

— Ну а если честно, — не купился он. — В чём ваш интерес?

Долго он мне ещё не забудет наш разговор во дворце. Впрочем, хорошо, если вообще никогда не забудет.

— Если честно…

Я повернул голову и увидел кота, гоняющегося за листвой, подгоняемой ветром. Мимо спешили по делам горожане, под навесом отдыхали грузчики, хохоча над байкой какого-то дедка, что остановился рядом с ними. Пронеслась детвора, планируя спереть тех самых окуней.

Хорошо здесь. Хорошо дома.

— Мой интерес — действовать на опережение, — я взглянул менталисту в глаза. — Тем более, когда подворачивается возможность. Мейснер для меня может представлять угрозу. На остальных… мне плевать. Вот вам честно.

Князь был очень опасен, я это ощутил. И я хорошо знал подобных людей. Каждый, кто вольно или нет перешёл таким дорогу, становился врагом. И получение мной титула отнюдь не спасало. Просто делало его осторожнее, а значит, ещё опаснее. Но зато давало мне достаточно времени, чтобы решить эту проблему.

Мне было несложно сохранять хладнокровие в этом вопросе. Ведь, несмотря на личный интерес, личного во ситуации для меня ничего как раз не было. По сути, на Мейснера мне было так же плевать, как на прочих из дюжины. Пока он не трогал меня. Порой я сам поражался, откуда во мне столько равнодушия к некоторым вещам, которые общепризнанно были из разряда «хороших дел». Но всех не спасёшь, это я знал точно. Да и не всем это нужно, по правде говоря.

Не нужно было спасать и Баталова. Он так же, как я, действовал на опережение в своих интересах. Поэтому с ним легко было быть честным.

— Знаете, меня, пожалуй, даже радует, что вам на них плевать, — ответил менталист после недолгого молчания. — Потому что я, признаюсь, не уверен, что в обратном случае не возникло бы проблем ещё больше. Ваш ответ мне нравится, но… Меня он более чем устраивает, скажем так.

— Значит, мы договорились? — я протянул руку.

Роман Степанович смотрел на мою ладонь, как заворожённый. Затем поднял свою руку, но замер на полпути:

— Только пообещайте, что и впредь будете со мной честны. И я буду в курсе всего происходящего.