А если задачи вообще нет или она некорректно поставлена? Что делать тогда?

Томочка пребывала в смятении. Верно ли она выбрала себе цель? Справиться нелегко, но можно. Но не ошиблась ли она в главном?

Рядом с ним она наслаждалась жизнью: радовалась и огорчалась, смеялась и плакала. А без него ощущение пустоты и бесцельности собственного существования угнетало ее.

Вопрос требовал напряженной проработки. И посоветоваться не с кем. Нельзя советоваться. Да и не принимала чужих советов Томочка.

Кафе было шикарным. Пахло свежестью, озоном; все блестело необыкновенной чистотой. Работали кондиционеры, звучала музыка. В глубине зала за столиком сидел Илларион Игнатьев, нервно стряхивая пепел сигареты. «Она еще и опаздывает. У меня дел невпроворот». Он щелкнул толстыми пальцами, подзывая официантку, и сладко улыбнулся ей.

— Мокко и клубнику со взбитыми сливками.

Игнатьев не мог обходиться без сладкого. И пока ждал Марию, решил позволить себе пошалить.

— Привет, Машенька, — он приподнялся и протянул руку Сергеевой, — ты сегодня ослепительна, впрочем, как и всегда.

— Привет, Илларион, извини, я совсем немного опоздала. Пробки, что поделаешь. Что ты пьешь?

— Мокко, люблю взбитые сливки, а что заказать тебе?

— Мне латте и фреш морковный, спасибо. Я само нетерпение, расскажи мне, наконец, на что ты намекал вчера?

— Я вообще-то ничего особенного не имел в виду. Просто ты мне понравилась, и я решил встретиться с тобой наедине и познакомиться поближе. А Гришка, я думаю, замутил оригинальный романчик и сбежал со своим романчиком позагорать на какой-нибудь западный курорт. Как Бонд, Джеймс Бонд. Найдите десять отличий.

— Это не смешно. Гришка в большой беде. Ты можешь мне не верить, но я чувствую это всей душой, звучит, конечно, высокопарно, но так и есть на самом деле. Расскажи мне о картине. Это правда, что она упала и на стене осталась трещина?

— Да, — хмуро согласился Илларион, — трещина была и картина упала. Но это же простое совпадение, нельзя же расценивать такой эпизод как экстрасенсорные или телекинетические способности человека. Это простое сов-па-де-ние.

— Да, конечно, самое простое объяснение, как правило, и есть самое верное. И если бы я Гришку не нашла в виде трупа, я, естественно, согласилась бы с такой версией. А у меня все время такое чувство, что я не знаю самого главного, первопричины, что ли. А может быть, я знаю, но не знаю, что я это знаю. Прости, я говорю как-то путано.

— Нет, ничего. Мне даже нравится. А что, интересно, думает Олечка Галкина?

— Оля рассказала мне о Союзе Девяти и еще что-то невнятное о формуле Вселенной, которую Гришка вывел и хвастался этим. Какое отношение к исчезновению имеет формула — я даже представить не могу, ну а к Союзу Девяти хоть как-то привязаться можно. Естественно, вывод у Олечки один. Если Союз существует, то Гришка в нем состоит.

— Ну конечно, как же иначе, Гришка — повелитель мира. Чепуха полная.

— А ты не веришь в этот Союз?

— Бредни. А вот и твои напитки принесли.

Официантка ловко расставила чашки, стаканы с соком и заменила пепельницу.

— Я, пожалуй, отлучусь в дамскую комнату, — Марья улыбнулась.

— Конечно.

Илларион громко отхлебнул из чашки и закурил следующую сигарету.

В противоположном конце зала мужчина развернул журнал, он наблюдал.

«Красивая, энергичная и такая доверчивая баба, даже немного жаль ее. И почему у всех женщин совершенно не работает логика. Ведь все же ясно. Тоже мне, выбрала себе вариант. Ничего, посмотрим, что дальше будет. Хорошо все-таки, что со слухом и с соображением у меня все в порядке…»

Мария вернулась, присела за столик и поднесла чашку ко рту.

— Не пей, — заревел чей-то мужской голос, — не пей, Машка, козленочком станешь, эта падла тебе чего-то подсыпала.

Кенгуриным прыжком Денис пересек двухметровую дистанцию и выбил чашку из руки Марии.

— Совсем офигел, — рассвирепел Илларион и резко поднялся из-за стола.

— Это не я, это ты офигел. Ты чего ей в чашку сыпанул, а? Сейчас я тебя бить буду.

— Глаза проверь, орел, что ты несешь?!

— Не-су, — угрожающе протянул Денис, — во, блин, несу. — И с размаху въехал прямо по физиономии Иллариона Егоровича. Игнатьев икнул и инстинктивно закрылся рукой.

Растерявшаяся и побледневшая Марья после недолгой паузы отчаянно закричала: «Прекратите сейчас же! Ну что за сумасшедший дом, в самом деле?»

Но мужчины продолжили поединок.

Игнатьев налился злобой, лицо его пошло темно-красными пятнами, он чуть присел и отчаянно вмазал Орлову в солнечное сплетение. При этом он некрасиво и грубо выругался. Марья закричала еще громче, прибежали официанты и растащили дерущихся в разные стороны. Илларион достал платок и приложил его к носу. Денис, набычившись, громко кашлял.