– Не очищение… а клятва.

Глухой стук гонга прокатился по двору – три удара, медленных и тягучих. Все головы повернулись к лестнице, ведущей к главному залу. Великий старейшина Хван До Ин спускался неторопливо, в тёмной мантии с золотыми облаками на плечах. Лицо его было каменным, взгляд – отрешённым. Он не спешил и не задерживал шаг – двигался так, как будто этот день был обычным. Но каждый, кто стоял во дворе, чувствовал – именно он отправит их в путь. Старейшины, всё ещё остававшиеся в секте, стояли позади него, как тени. Никто не произнёс ни слова.

Хван До Ин поднял руку, и шум в дворе стих окончательно.

– Сегодня вы – клинок Пяти Пиков Бессмертных. – Сказал он, его голос разносился ровно и холодно. – Вы ударите там, где враг не ждёт. Ваши имена будут вписаны в летопись секты… если останется, кому её писать.

Его слова были лишены лжи, но в них не было и тепла. Это была речь командира, а не брата по оружию.

Ученики низших ступеней стояли в стороне, кто-то прижимал руки к груди, кто-то пытался сдержать слёзы. Один мальчишка, совсем юный, не выдержал и бросился вперёд к своему старшему брату, Ким Ён Хо.

– Старший брат! – голос мальчишки сорвался. – Вернись… пожалуйста!

Ён Хо опустился на колено, коснулся лба мальчишки своей ладонью и тихо произнёс:

– Если вернусь – научу тебя удару, который сломает гору. Если нет – сам найди свой.

Мальчишку увели, а Ён Хо поднялся, ни разу не обернувшись.

Ли Ён А стояла одна, и к ней никто не подошёл. Она просто подняла взгляд на вершину Восточного Пика, где свет солнца только начал касаться камней, и в глазах её мелькнула слабая улыбка – как у человека, который наконец понял, куда идёт.

Спустя всего полчаса двор наполнился тяжёлым гулом барабанов. Этот ритм шёл не для того, чтобы вдохновить – а чтобы подгонять, как сердце, бьющееся перед боем. Воины быстро выстроились в три шеренги. Первый шаг по каменным плитам двора отозвался эхом от горных склонов. За ними медленно закрывались ворота с резьбой драконов и облаков, и этот звук был похож на глухое захлопывание крышки гроба.

Хван До Ин не пошёл с ними. Он остался на ступенях главного зала, сложив руки за спиной. Его взгляд скользил по спинам уходящих, пока они не скрылись в тумане. На мгновение его глаза сузились, но это не было сожалением – скорее, холодным расчётом. А когда последний силуэт наконец-то растворился в белой дымке, старейшина тихо произнёс, как будто сам себе:

– Пусть их кровь смоет позор.

А ветер, налетевший с перевалов, унес эти слова в сторону ущелья, туда, куда ушёл отряд. Их горная тропа начиналась сразу за восточными воротами Пяти Пиков. Её змеевидный след терялся в густом утреннем тумане, и казалось, что она не ведёт куда-то, а уходит в пустоту. Каменные ступени, вырубленные в скале, были скользкими от росы, и каждый шаг отдавался холодом в ступнях. Весь отряд шёл молча. Слова здесь были лишними – их забирал ветер, что спускался с перевалов.

Ли Ён А шла впереди, держа копьё в правой руке, а левую сжимая в кулак, чтобы не дать пальцам закоченеть. Холод был почти зимний, несмотря на раннюю осень. Каждое дыхание превращалось в облачко пара, которое мгновенно исчезало.

Шедший позади неё Чон Му Гван шагал ровно, но держал руку на эфесе меча. Он не отводил глаз от туманных склонов – словно ждал, что оттуда выйдет враг. Несколько раз он резко оборачивался, и только потом, убедившись, что это всего лишь порыв ветра раскачал кустарник, снова шёл дальше.

Ким Ён Хо шёл в середине строя. Он тихо бормотал что-то себе под нос – это было похоже на счёт, но слова звучали как имена. Каждый раз, произнося имя, он едва заметно поднимал подбородок, будто отдавая дань памяти.

Слева от тропы открывались крутые обрывы, откуда доносился шум далёких водопадов. Иногда ветер приносил оттуда влажный запах мха и горной воды. Справа громоздились тёмные скалы, из щелей которых торчали корни сосен, цепляющиеся за камень, словно за последнюю опору. Где-то в вышине кричал ястреб. Этот звук был особенно резким в тишине – как предвестие беды. Один из молодых мастеров, шедший в конце, невольно ускорил шаг, чтобы приблизиться к середине строя.

К вечеру туман рассеялся, но небо оставалось мутным, с тяжёлыми облаками, обещавшими холодную ночь. Отряд нашёл узкую площадку между двумя скалами – единственное место, где можно было развести огонь. Дежурные натянули верёвки с мелкими колокольчиками по периметру лагеря – старый способ оповещения, если кто-то или что-то подойдёт. Им некогда было формировать защитную печать. Да, по сути, никто и не хотел сейчас зря тратить свои силы. Даже такие незначительные.

Ли Ён А села у костра, держа руки над пламенем. Её лицо освещали языки огня, и в этом свете она выглядела не воительницей, а человеком, которому холодно и тяжело. Она сняла капюшон, и тёмные волосы, освобождённые из-под её верной налобной повязки, упали на плечи.