— И кто ты такой? — я с любопытством разглядывал его облик.

Тварюшка задергалась, зашипела, пытаясь меня достать.

— Зар-р-ра-за! — взвизгнула она.

— Кто ты такой? — спросил я.

— Ты хоть понимаешь, кого ты держишь в руках, жалкий архимагишка?!

Я снова встряхнул того, кто минуту назад был котом.

— И кто ты такой? — чеканя каждое слово, повторил я, и вместо щита на ладони вспыхнуло пламя.

— Нашел чем пугать, — фыркнул он.

— А если так? — я окунул его в сферу с водой, вспоминая реакцию на реку.

Это подействовало. Раздалось грозное шипение, и сверкнули острые когти в сантиметре от моей шеи.

— Отвечай, — сурово сказал я.

— Да чтоб тебя драли все сущности подземелий! — вопил кот. — Немедленно высуши меня!

Но и без моей помощи вода стекала по нему, мгновенно испаряясь. Из-за этого черная шерсть начала сворачиваться кудряшками, и спустя минуту у меня в руке висело подобие крошечного барашка.

— Что ты наделал?! Ирод! Мне приходится постоянно вылизываться, чтобы шерсть была гладкой! Немедленно отпусти меня, — его глаза сверкали, он смотрел то на меня, то на Григория.

Тот закрыл лицо и начал судорожно кашлять, стараясь изо всех сил скрыть смех. Но волей-неволей меня тоже пробрало, и я начал хохотать.

— Демоны! Сволочи! Что ты наделал! Я посмешище! Хватит ржать!

— Дурак ты, Ли, — я на всякий случай дополнительно просушил его шерсть, но кудряшки только стали жестче. — Рассказывай все. Кто ты, зачем тебе этот алтарь и прочее. Иначе я выйду с тобой на улицу, и каждая кошка будет над тобой потешаться.

— Ну и гад же ты, — вздохнул Ли, повисая у меня в руке безвольной тряпкой. — Ни стыда у тебя, ни совести.

— А как иначе?

Мы несколько секунд буравили друг друга взглядами.

— Элифас фон Шааден, — наконец, произнес кот.

— А что ты такое?

— Какое тебе дело? Я тебе уже имя назвал! — взвился кот.

— Зачем тебе тот алтарь?

— Там нужная мне вещь, — нехотя ответил он.

— Какая?

Шааден не ответил.

— Алексей Николаевич, а вы знали, что «шаден» переводится, как «тень»? — вдруг сказал Григорий, отпустив стол.

— Нет, а что?

— Да просто вспомнил, как Аполлон Генрихович кричал, что тень накроет город.

Я перевел взгляд на кота, но тот округлил глаза, пытаясь выглядеть милым. Пришлось еще раз встряхнуть.

— Зараза!

— Так что за вещь и почему она тебе нужна? Давай, нормально рассказывай, а то снова окуну в воду!

— Не надо воду, — Шааден устало вздохнул и скосил глаза на кудри. — На алтаре камень. Маленький, красный. Он мне нужен, чтобы сохранять облик. Иначе мне приходится расходовать очень много сил.

— Поэтому ты жрешь, как конь? — уточнил Григорий, глядя на полупустую миску.

— Приходится, — кот закатил глаза.

— А мне какая от этого всего выгода?

— То есть, просто так, что с тобой путешествует говорящий кот, тебя не устраивает? Я пришел к тебе сам, помог, между прочим. Да и вообще, ты мне должен! Десять лет жизни! И город помог спасти!

— Поэтому ты мне помог тогда в архиве, да?

Он только усмехнулся. Вот знал, что не нужно было этого делать! Этот хитрый недо лис обвел меня вокруг пальца.

— И все ради камня? — сквозь зубы спросил я.

— Это очень важный камень, — недовольно ответил Ли. — Да и потом, там много всего, что могло бы и тебе пригодиться.

Я встряхнул его еще раз, для порядка, а сам задумался. Все это выглядело крайне подозрительно. Возле алтаря обязательно будут ловушки, я уверен, что половина из них идут со статусом смертельные. Зачем мне это нужно? Ради кота и обещания чего-то нужного? Звучит так себе.

Видя мои сомнения, Ли начал ловить мой взгляд.

— Там много всего интересного! Много!

Слова кота звучали совершенно неубедительно.

— Не веришь, да? Ну и дур-рак! — обиженно произнес Шааден. — А если я скажу, что там есть заклинание, способное вернуть жизнь умершему человеку?

Такого поворота я не ожидал. Этот шерстяной ком знал, куда ударить побольнее.

Хитрые желтые глаза смотрели на меня не отрываясь. Я физически ощущал его любопытство. Кот ждал ответа, зная обо мне гораздо больше, чем я рассказывал кому-либо.

А если это действительно шанс начать все заново? Юля… моя Юленька! Снова живая. Ее образ появился перед глазами. И она была такой, какой я ее запомнил: яркой, смеющейся, в легком летнем платье и соломенной шляпке…