Хотя возможно я чего-то и не знаю.

— Пелагея, а за что, мы помещики, должны платить в казну если занимаемся винокурением?

— Это я, батюшка-барин, знаю. Помещик должен платить если производит самогон или хлебное вино, которое поставляет в казну. Если продает его в обход казны или имеет незарегистрированные винокуренные кубы и казаны, то большие штрафы. У нас на всем стоят клейма. Но раз такое дело, я сегодня же обязательно проверю.

— Проверь, голубушка, проверь. И Степана с собой возьми, введи его в курс дела. Нечего тебе этим заниматься. Не женское это дело.

Теперь стало ясно. Семён Иванович создал гигантскую бумажную пирамиду из алкогольных дел, чтобы замаскировать свои махинации в других областях. Когда кто-то начинал изучать документы поместья, он тонул в этой массе бумаг, посвящённых несуществующему алкогольному производству.

— Хитро придумано, — пробормотал я.

Сил больше нет читать, как этот мерзавец обманывал своих работодателей. «Алкогольные» папки тоже оказались в ящике стола и на его столешнице остались только необходимые для настоящей работы справочные данные по имению.

— Сэр, — подал голос Вильям, — У меня к вам предложение. Давайте проедемся по деревне и разберемся с господской скотиной. Её на каких-то не понятных условиях отдали мужикам. Думаю, это неправильно.

Вильям оказался огромным молодцом. Еще практически не владея русским, он сумел найти общий язык с нашими мужиками, разобраться в о-чень многих вопросах и самое главное уже завоевать какой-то авторитет и уважение и мужиков и баб.

Второе мне было не удивительно. За этим персонажем в отношении слабого пола нужен глаз, да глаз. Он наверное любую может уболтать и утащить или в койку или на сеновал.

В первой же избе, в которую мы зашли, я заметил как на нашего английского специалиста украдкой посматривает внучка хозяина, молодуха лет восемнадцати. У Вильяма при взгляде на нее тоже глазки загорелись и мне показалось даже слюни потекли. По крайней мене он дважды судорожно сглотнул.

«Так, так, — подумал я. — Надо воспользоваться своей помещичьей властью, окрестить молодца, да выдать за него девку. Она по виду деваха хваткая. Глядишь нашего молодца в стойло и поставит. А то будет как вчера».

Сватовство я решил не откладывать в долгий ящик и провернуть его чуть ли не тут же.

Хозяина первого хозяйства, в которое мы зашли, все уважительно звали Сидором Матвеевичем. Отчества среди мужиков еще редкость и если так обращаются абсолютно все, это означает только глубочайшее уважение испытываемое к человеку.

Сидора Матвеевича действительно было за что уважать. Для своих семидесяти, а в деревне на удивление было много народа старше шестидесяти и все еще были достаточно крепкими, он был на редкость силен физически и умственно.

В хозяйстве Сидора Матвевича оказалось две господских коровы и одна свиноматка. Одна корова давала ведер сто в год, что в пересчете на литры составляет около 1200 литров. Это для России сейчас средние показатели, вернее даже ближе к верхней планке.

Времена больших удоев еще впереди во всем мире. Даже в Англии, которая в этом деле впереди планеты всей, удой в две тысячи литров считается хорошим и ближе к самым высоким показателям. Но скорее всего США в этом деле Англию уже обошли.

А вот вторая корова давала уже очень хорошо по нынешним временам, как раз в пересчете на литры ровно 2000.

Наличие господской свиноматки в крестьянском хозяйстве было вообще откровением. Господские свиньи в отчетах ни где не фигурировали.

— Скажи ка мне, Сидор Матвеевич, на каких условиях господин управляющий вам господский скот отдал?

Старик откровенно был не в своей тарелке, все происходящее ему явно не нравилось и он стоял передо мною потупив взор.

— Прости, барин, бес попутал на старости. Мы с мужиками уже посудачили и решили, что вор наш управляющий. Он таким образом у господ воровал и многих из нас этим повязал. Надо всю твою скотину тебе вернуть или то, что ему отдавали.

— Вот это наверное, старче, самое правильное будет. Мне сейчас скотину ставить не куда. Да и не кому и кормить чем, — усмехнулся я. — Спасибо тебе за честность. Я больше по деревне не пойду, не хочу людей в грех вводить и сам грешить не хочу. Поэтому мы поступим так. Я своим крестьянам хочу доверять и надеюсь на взаимность. Поэтому сами решите этот вопрос без меня. Проведите сход, все обговорите. Деньги, которые управляющему отдавали, будите отдавать мне. И заодно выберите на деревне старосту. Управляющего больше не будет, а мне не с руки без старосты.