— Мне кое-что надо тебе сказать, — начинает она. — Это касается твоего отца.

У меня внутри все холодеет, и к горлу подступает тошнота. Я так быстро зажимаю ладонью рот, что сводит губы. Теперь понятно… На прошлое Рождество миссис Пек вызвала Сару Коллинз к себе в кабинет с урока географии и сообщила, что ее отец попал в аварию на мотоцикле. Так Сара и сидела там, пока мама не приехала и не забрала ее домой. Теперь она наполовину сирота.

Папа — это мой мир, я не хочу — не могу! — жить без него.

— Он умер?

Мама качает головой. Значит, есть надежда.

— Нет. Боюсь, мы больше не будем жить вместе, — говорит она и кладет руку мне на плечо. Даже через футболку я ощущаю ее холод. — Когда ты была в школе, он сказал, что уходит от нас.

— Почему?

Слезы наворачиваются у меня на глаза, а голос дрожит.

— В последнее время мы плохо ладили.

— Но зачем ему уезжать?

— Он считает, что так будет лучше.

— И где он собирается жить?

— В Хаддерсфилде.

— Где?

— В двух часах езды отсюда.

— Когда я его увижу?

— Не знаю. Думаю, не скоро. Он оставил адрес, по которому можно писать.

— Не собираюсь я ему писать! Хочу его видеть, сейчас же!

Мама крепко сжимает мою руку. Я понимаю, что, возможно, она лишь желает меня успокоить, но отчего-то это пугает меня еще больше.

— Вы разведетесь? Родители Марка Ферна разошлись, и теперь он живет с мамой, а отца видит только по выходным. Это несправедливо…

— Знаю, дорогая, знаю.

Мама не может сдержать слез и плачет вместе со мной. Ее рука снова тянется к моей, но я отдергиваю ее, прежде чем она успевает меня коснуться.

— Это несправедливо! — кричу я. — Почему он не дождался меня и не сказал все лично?

— Наверное, побоялся, что не справится.

— Я хочу жить с ним!

Мама вздрагивает, ее глаза темнеют — она явно не ожидала от меня такого удара, а мне хочется нанести его в ответ на ту боль, которую она мне причинила.

— Ты сможешь пожить с ним во время каникул, когда он обустроится на новом месте.

Мой взгляд падает на стол, и я понимаю, что он накрыт на двоих. Не на троих, как раньше! Меня захлестывает гнев, и одним рывком я смахиваю на пол всю посуду и приборы. Они грохочут и разлетаются на осколки. Теперь мама выглядит напуганной.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! — кричу я, чтобы хоть как-то выплеснуть боль. — Зачем ты его отпустила? Это ты виновата!

Выбегаю из комнаты и слышу ее шаги у себя за спиной. Не дожидаясь, пока она меня догонит, взлетаю по лестнице и захлопываю за собой дверь в спальню. Падаю на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, разражаюсь слезами.

Она поднимается ко мне лишь через час и стучит перед тем, как войти. Я демонстративно отворачиваюсь, делая вид, что мне совершенно нет дела ни до нее, ни до приготовленного ею ароматного куриного пирога с подливкой. Слежу в зеркале, как мама ставит поднос на стол и поворачивается, чтобы уйти, не сказав ни слова.

— Почему? — не выдерживаю я. — Ведь вы никогда не ссорились, все делали вместе, казались по-настоящему счастливыми…

— Казаться — не значит быть. Вырастешь — сама поймешь. Можно прожить с человеком годы и искренне любить его, но так никогда по-настоящему и не узнать.

Все это пустые фразы. Я чувствую, что она недоговаривает.

— Почему ты не боролась? Ради меня!

— Ничего, мы вместе, и у нас есть наш дом. Наша жизнь останется такой же, как прежде, я обещаю.

— Нет! Без папы все будет не так!

Мама открывает рот, чтобы возразить, но мне надоело ее слушать. Я закрываю глаза и не говорю больше ни слова, пока она не уходит. Потом беру со стола блокнот и пишу папе письмо, требуя, чтобы он немедленно вернулся домой или хотя бы позвонил. Я знаю, он меня послушает, ведь я его «единственная девочка». Сколько себя помню, он всегда меня так называл. Он не оставит свою «малышку» одну.

Вечером мама надписывает конверт, наклеивает марку и обещает опустить письмо в почтовый ящик утром по дороге на работу. Если папа не позвонит завтра, я напишу ему еще раз. Пусть знает, что еще не поздно передумать и вернуться. Уверена, мама примет его без колебаний.

Когда я ложусь в кровать, мама приходит снова, опускается рядом, обнимает меня, и мы тихо плачем вместе. Последнее, что я помню перед тем, как заснуть, — она целует меня в макушку и просит ее простить.

— Пожалуйста, не надо ненавидеть меня, — шепчет она.