…Дворцовый коридор, звуки выстрелов и крики. Дым ест глаза, запах пороха и крови забивает ноздри. Люди в форме с нашивками бегут, стреляя на ходу. Кто-то падает, хватаясь за простреленную грудь. На полу — тела в парадных мундирах, женщина в изорванном вечернем платье, её остекленевшие глаза смотрят в потолок. На груди у человека, через чьи глаза я смотрю, тот же амулет. Он сияет, и мир вокруг словно подчиняется его воле — двое нападающих вдруг оборачиваются, стреляя в своих товарищей. Но каждый шаг даётся с трудом, каждый вздох превращается в пытку. Рот наполняется солёной жидкостью — кровь, моя собственная кровь. «Императорскую семью нужно эвакуировать! Они уже в восточном крыле! Сюда, Ваше Величество, здесь безопаснее…»

Вкус крови во рту был настолько реален, что я сплюнул. Алая струйка сбежала по подбородку. Только сейчас я заметил, что из носа течёт кровь — сначала тонкой струйкой, потом сильнее. В уголках глаз проступила красная влага. Но эйфория боя заглушала боль и страх — я двигался, будто в трансе, ведомый древней памятью и чужими рефлексами.

Моё тело двигалось с нечеловеческой скоростью. Я сбил с ног ещё двоих наёмников, заставив третьего отшатнуться. Но мои движения уже становились дёргаными, неточными. Внутри словно что-то выгорало, каждое действие отнимало всё больше сил. В груди нарастало жжение — не от физической усталости, а от чего-то глубже, словно сама жизнь вытекала через невидимые поры.

Лысый наёмник, заметив перемену, перешёл в наступление. Теперь его удары были молниеносны и точны — он чувствовал мою слабость. Один достиг цели — я отлетел к стене, врезавшись спиной в грязную кирпичную кладку. Лёгкие опалило огнём, рёбра пронзило острой болью. Я сгруппировался, избегая падения, но ноги уже с трудом держали вес тела.

Он подошёл ближе, его взгляд скользнул по моей груди, где сквозь разорванную рубашку просвечивал амулет в форме полумесяца. Его глаза расширились, челюсть отвисла. Он застыл, как громом поражённый.

— Что за… — выдохнул он, уставившись на светящийся артефакт. — Эти движения… Императорская техника! И этот амулет… — В его взгляде отразилось потрясение, смешанное со страхом. — Белозерских! Значит, слухи были правдой. Одно из отродий Белозерских выжило.

…Гаррет, ещё не седой, но с уже привычной мне суровостью, стоит в тренировочном зале перед молодым человеком с амулетом. Сумерки окутывают комнату синими тенями, делая обстановку немного мрачноватой. «Ваше Высочество, амулет усиливает способности, но берёт свою цену. Никогда не используйте его полную силу — это может стоить вам жизни.» Он поднимает правую руку, демонстрируя молодому человеку шрамы, идущие от запястья к локтю. «Я был рядом, когда ваш отец использовал его полную мощь во время боя с османами. Он убил шестьдесят человек, но сам чуть не истёк кровью. А я…» — Гаррет на мгновение замолкает, — «… тоже поплатился, когда попытался его остановить. Амулет забирает вашу жизненную силу. Только годы тренировок позволяют дозировать эту связь…»

Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Я шатнулся и пропустил ещё один удар — рёбра отозвались хрустом и вспышкой боли. Тело, только что такое послушное, теперь словно налилось свинцом. Каждое движение требовало титанических усилий, словно я двигался под толщей воды.

— Амулет Белозерских, — продолжал лысый, осторожно кружа вокруг меня, как хищник вокруг раненой добычи. — Таким нельзя владеть безнаказанно, мальчишка. Он сожжёт тебя изнутри. Посмотри на себя — ты уже истекаешь кровью.

Я провёл рукой по лицу и с удивлением увидел пальцы, окрашенные алым. Кровь сочилась из носа, из глаз, из ушей — тонкими струйками, напоминая о цене, которую я платил за эту силу. Но я не собирался сдаваться — тело снова рванулось вперёд, проводя сложнейшую комбинацию ударов, которую я только что вытащил из глубин чужой памяти.

Лысый отступал, парируя атаки, но последний удар пропустил — мой кулак врезался в его челюсть с ужасающей силой. Хруст кости разнёсся по улице. Он покачнулся, но устоял, сплёвывая кровь и осколок зуба на грязный пол.

— Не так плохо для щенка, — прохрипел он, вытирая окровавленный подбородок. — Но ты не прошёл нужной подготовки. На полное овладение им уходят десятилетия. А ты сжигаешь себя, как свечу, с обоих концов.

Мир вокруг плыл, размываясь по краям. Я уже с трудом различал, где нахожусь — на заброшенной фабрике в окружении врагов или в императорском дворце несколько десятилетий назад. Стены то обретали чёткость, то растворялись в тумане, сменяясь мраморными колоннами и позолоченной лепниной. Пол под ногами казался то бетонным, то паркетным, то каменными плитами с императорским гербом.

Сквозь пелену тумана я увидел Кристи — она протискивалась сквозь дерущихся, её лицо было искажено ужасом. Она что-то кричала, отчаянно размахивая руками, но я не слышал слов — только глухой шум в ушах, похожий на рёв океана.

Лысый наёмник нанёс серию ударов — я парировал большинство, но всё медленнее, всё тяжелее. Мои руки наливались свинцом, ноги подкашивались. Когда его тяжёлый ботинок врезался мне в живот, я упал на колени, захлёбываясь кровью и чувствуя, как тело отказывается подчиняться.