Это место мне было явно не знакомо.

— … кажется, он приходит в себя, — донесся голос Кристи откуда-то слева.

Попытался повернуть голову — тело пронзила острая боль, и я непроизвольно застонал. Черт, даже это простое движение отдавалось пульсацией в висках.

— Лежи спокойно. — Теперь голос Гаррета, сухой и напряженный. — Ты чуть не умер.

Я сглотнул. Во рту было сухо, как в пустыне.

— Где… мы? — Собственный голос показался мне каким-то чужим — хриплым и будто малость проржавевшим.

В поле зрения появился Шакал — его острозубая усмешка в полумраке выглядела еще более жуткой, чем обычно.

— В месте, где тебя точно никто не найдет, мальчишка-наследник, — произнес он, наклоняясь ближе. От него пахло дорогим одеколоном и, почему-то, мускусом. — Добро пожаловать в мое личное хранилище.

Я попытался сфокусировать взгляд на окружающем пространстве. Вдоль стен тянулись массивные стеллажи и витрины с мерцающими в полумраке артефактами. Древние фолианты соседствовали со странными паровыми приборами, а потемневшие от времени реликвии — с оружием, которое я прежде видел только на картинках в учебниках истории.

— Что… со мной? — каждое слово давалось с трудом.

Кристи появилась с другой стороны. Ее лицо, осунувшееся и бледное, исказилось от беспокойства.

— Амулет, — она осторожно коснулась моей руки. Я только сейчас заметил, что мои запястья и лодыжки зафиксированы кожаными ремнями. — Он высасывает из тебя жизнь.

Я попытался посмотреть на свою грудь. Рубашка была разорвана, и в тусклом свете я увидел свой амулет — он словно врос в кожу, окруженный сетью тонких алых линий, похожих на кровеносные сосуды. Края раны были черными, а сам амулет тускло пульсировал синеватым светом в такт моему сердцебиению.

— Красота, не правда ли? — Шакал смотрел на амулет с профессиональным восхищением антиквара. — Редчайший артефакт. Настоящее произведение искусства.

— Заткнись, — рыкнул оказавшийся рядом Гаррет. Он выглядел измотанным — лицо покрыто свежими ссадинами, под глазами залегли черные тени. — Лучше скажи, сработает ли твое снадобье?

Шакал хмыкнул и отошел куда-то в сторону. Я услышал звон стекла, бульканье жидкости.

— Макс, — Кристи наклонилась ближе, ее голос дрожал, — ты бредил. Кричал. Называл имена, которых мы не знаем.

Я попытался сосредоточиться на ее лице, но перед глазами вновь поплыли образы — пламя, пожирающее занавески, кровь на мраморных плитах, крики и звуки выстрелов…

— Нет… — прошептал я, чувствуя, как реальность снова ускользает.

— Он снова проваливается! — голос Кристи доносился как сквозь толщу воды.

Гаррет оттеснил ее, схватил меня за плечи:

— Макс! Фокусируйся на моем голосе! Не отпускай сознание!

Но было поздно. Меня затягивало в воронку чужих воспоминаний…

…Мраморный зал императорского дворца. Хрустальные люстры с сотнями свечей отбрасывают теплый свет на лица присутствующих. Запах лилий и дорогих духов смешивается с ароматом праздничных блюд.

Я вижу себя — нет, не себя — молодого человека, невероятно похожего на меня. Мы с ним как две капли воды, разве что его осанка выдает человека, с детства приученного к дворцовому этикету. На нем парадный мундир с золотым шитьем, на груди — тот самый амулет, ярко сияющий в свете свечей.

— Александр, — обращается к нему статный мужчина средних лет, — твой дед гордился бы тобой сегодня.

Я чувствую его эмоции как свои — смесь гордости, легкого смущения и глубокой печали по безвременно ушедшему предку.

— Благодарю, дядя, — отвечает он, склоняя голову. — Надеюсь, я не разочарую его память.

Краем сознания я понимаю, что это не мое воспоминание. Это память амулета — одно из тысяч воспоминаний, хранящихся в нем. Я — лишь наблюдатель, случайно подключившийся к потоку чужой жизни.

Сцена смазывается, и я уже вижу совсем другое…

— … реагирует! Быстрее! — резкий голос Шакала вернул меня в реальность.

Что-то холодное коснулось моих губ — металлический край чаши. Странная жидкость потекла в рот — горькая, с привкусом металла и чего-то еще, неопределимого. Я закашлялся, но Гаррет держал мою голову, не давая отвернуться.

— Глотай, Макс. Это поможет.

Я подчинился. Жидкость обожгла горло и растеклась по венам жидким огнем. Тело выгнулось дугой от боли, я закричал.