— Почему нет? — Сидела в одном неглиже Устинья на кровати и прижимала к груди колени.

— Родная, я очень сильно устаю. У меня очень большие стрессы с командировкой, провалы на работе, два наших оленя северных ни черта не смыслят в том, чтобы работать, как нормальные мужики. Я понимаю, что тебе это надо.

— Нет, ты не понимаешь, — тихо заметил Устинья, разворачиваясь ко мне спиной.

Да нет, я все понимал.

Я понимал, что ей нужен ребёнок.

Ей нужна её девочка маленькая, да, в конце концов, ну, это не такая проблема была для нас. Но вместе с тем сейчас я дать ей этого не мог. Однако мои планы пошли по одному месту, когда утром я проснулся от того, что жена уже прекрасно поняла, что я выспался, я бодр и силён духом.

И не я один.

И да, в этот момент ей опять было плевать на то, что я был не из душа, что у меня во рту кошки насрали, ей вот абсолютно было не до этого. И я, конечно, постарался вовремя вытащить. Но Устинья сцепила мне ноги на пояснице с такой силой, что могла переломить позвоночник. А я понимая, что что-то все равно попало, психанув, после стал быстро натягивать трусы.

— Вот скажи мне, пожалуйста, — хрипло произнёс я, — я все понимаю. Ну неужели ты не ни разу не задумывалась о том что вот если бы у нас не было вот этого давления от того, что в определённые дни обязательно нам нужно быть с тобой вместе, может быть, все само получилось.

— Ты о чем? — лежала Устинья, подложив подушку под поясницу.

— Да я о том, что, когда я прихожу, у тебя танцы с бубнами начинаются. Прелюдия длинная, за время которой я успею перегореть, но когда тебе надо, тебе плевать абсолютно на все, даже на мои нечищенные зубы.

— Прекрати, мне всегда плевать на твои нечищенные зубы, — фыркнула она, закатывая глаза.

А я от этого ещё сильнее взбесился, и вечером была абсолютно такая же ситуация. А самое интересное, что мне в такие моменты не особо это и нужно было, плюсом ко всему я переживал, я стрессовал на фоне того, что если у нас получится зачать ребёнка, то это будет определённым гемором.

Мы не молодые, нам не двадцать лет, это в тогда было, без разницы, в каком состоянии произошло зачатие. Но слава Богу мне сорок с лишним.

— Знаешь что, — вечером, после всего, хрипло выдохнул я. — Вот когда мне нужно будет, я хочу, чтобы ты точно с таким же покорным видом все делала!

Устинья, перевела на меня недовольный взгляд и поджала губы.

— Не надо мне сейчас здесь вредничать. — Я выставил палец вперёд, желая показать, насколько я серьёзен. — Вот только попробуй ещё раз начать свои танцы с прелюдиями, Богом клянусь, это будет последний раз, когда такое произошло.

— Хватит на меня давить. — Всхлипнув, произнесла Устинья.

Я понял, что перегнул.

Но от того, что ощутил манипуляцию слезами, меня взбесило это ещё сильнее, я и извиниться хотел, и в этот же момент наорать, что не надо меня прогибать под себя, причём таким лоховским способом.

Да скажи ты все мне в лицо, скажи, пожалуйста. Почему я должен ходить и догадываться обо всем, но нет, до Устиньи было не донести этот факт.

И ведь когда я понял, что меня маленько отпустило, когда эрекция стала без потрескивания в паху, без какого-либо напряга, я приехал чуть раньше с работы, чем обычно.

Я к этому времени успел настолько успокоиться, настолько поймать какой-то дзен, что даже сообразил, как все будет.

Просто не заканчивать внутрь.

Глядя на Устинью немного растрёпанную после работы, бегающую в коротких шортах и в майке со спущенным плечом я стоял и понимал насколько сильно впервые после операции я её хочу.

Не просто из под палки, а именно хочу.

Так, чтоб прям на столе.

Вот она сейчас от него отошла, но надо вернуться, посадить её и чтобы все было идеально.

Я успел растянуть галстук, сбросить пиджак с плеч, прошёл, поймал её на руки, она взвизгнула.

— Адам, ну хватит, хватит.

Она не уворачивалась от моих поцелуев. Но при этом я чувствовал звенящее напряжение между нами, а у самого в голове салюты взрывались.

Хотелось, чтобы прям сейчас, чтобы вот так, как есть, спонтанно, горячо, от всей души.

— Ну, идём в спальню, идём, — потянула меня за собой Устинья, и я действительно пошёл в спальню, в спальню так спальню. Ладно, плевать на стол, вообще не важно. Но только когда мы зашли в спальню, Устинья, скинув с себя кофту, прыгнула в ванну, я ещё по глупости, как идиот, шагнул за ней следом.

И через десять минут меня взорвало.

Ласки, прелюдия.

Моё ощущение того, что уже ничего не надо.

— Знаешь, наверное, мы сегодня отложим все, — хрипло выдохнул я, выходя из душа.

— Что, почему? — ни капельки не смутилась, глядя мне в глаза Устинья.

— Потому что, блин, — зарычал я и стал одеваться.

— Ты куда?

— К Тагиру поехал, надо кое-что перетереть.

— Ну а как же мы?

— А мы должны были быть на столе, понимаешь, а не в ванной, — рявкнул я и, развернувшись, вылетел из спальни.