В нескольких шагах позади Харлоу, вместе с Даннетом и Мак-Элпайном, шел еще один человек, чувства которого были те же, что у полицейских. Нет, в этом отношении его можно было скорее отнести к одному из яростно кричащих зрителей. Резко подергивая ремешок своего шлема, Николо Траккиа шагал в точно таком же комбинезоне, как и Харлоу. Он считался вторым номером среди гонщиков команды «Коронадо». Николо Траккиа был вызывающе красив. — Вьющиеся темные волосы, сияющий идеально ровный ряд зубов, как на рекламе зубной пасты, загар Николо был таким, что все остальные рядом с ним казались бледно-зеленоватыми.

Траккиа шел озирая все вокруг своим хмурым взглядом. Этот легендарный хмурый взгляд Траккиа был запоминающимся, постоянно им использовался и вызывал в окружающих различную степень уважения, благоговения и даже страха, но никого не оставлял равнодушным. Это было удивительно. Траккиа смотрел на людей свысока, относился к большинству из них, а особенно к своим коллегам-гонщикам, как к задержавшимся в развитии подросткам. Его постоянно грызла черная зависть — как он ни старался, ему не удавалось ни то чтобы превзойти Харлоу, но даже сравняться с ним.

Разговаривая сейчас с Мак-Элпайном, Траккиа не пытался даже понизить голос, хотя в данном случае это не имело никакого значения: из-за рева толпы Харлоу все равно ничего не слышал. Правда, Траккиа не понизил бы голоса в любом случае.

— Несчастный случай! — с горечью в голосе произнес он. — Боже милостивый! Вы слышали, как определили случившееся эти кретины? Отказ техники?! А я называю это убийством.

— Нет, парень, нет. — Мак-Элпайн положил свою руку на плечо Траккиа, но тот в раздражении сбросил ее. Мак-Элпайн вздохнул. — Это было, скорее всего, непреднамеренное убийство. Ты судишь слишком строго. Сам ведь знаешь, сколько погибло гонщиков в соревнованиях на «Гран-при» за последние четыре года из-за того, что машины оказывались неуправляемыми.

— Неуправляемыми? Неуправляемыми! — Траккиа на мгновение потерял дар речи, что было для него совершенно нехарактерно. Он закатил глаза, будто ожидая ответа свыше. — Боже мой. Ведь все ясно было видно на экране. Он умышлено преградил дорогу Джету. «Отказ техники»?! Конечно, конечно! Конечно это отказ техники, ведь у него одиннадцать побед на «Гран-при» за семнадцать месяцев. Ведь в прошлом году он стал чемпионом и собирается сделать то же самое в этом году.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю! Он же чемпион! Он же лучший. Если его обвинить и снять с гонок, то что подумает общественность? Если таков чемпион, то каковы остальные? Вот как она подумает. Мы-то знаем, что это не так, но именно так подумают люди? К тому же многие влиятельные персоны хотели бы вообще запретить гонки на «Гран-при», им только нужно для этого найти предлог. Много стран только и ждут подходящего повода, чтобы отказаться от участия в них. Убрать кумира — вот он, предлог, лучше не придумаешь. Такой мировой скандал! А поэтому Джонни Харлоу обвинять нельзя, нельзя его отстранять от гонок, даже если он убивают людей.

— Я думал, он твой друг, Никки?

— Конечно. Конечно, он мой друг. Но моим другом был и Джету.

На эту реплику Мак-Элпайну ответить было нечем и он промолчал. Траккиа высказался и умолк, сохранив свой хмурый взгляд. В молчании, и безопасности — полицейский эскорт к тому времени значительно возрос — все четверо дошли до бокса «Коронадо». Не глядя ни на кого, Харлоу без единого слова отправился прямиком к бару. Никто из присутствующих — здесь были Джекобсон и двое механиков — не попытался заговорить с ним, никто не попытался остановить его, никто не обменялся даже многозначительными взглядами: все и так было ясно.

Главный механик Джекобсон — гений в своем деле, худощавый, высокий, крепко сбитый, смуглое морщинистое, вытянутое, всегда неулыбчивое лицо — подошел к Мак-Элпайну и произнес:

— Ну что, Харлоу, конечно, оправдали?

— Почему конечно?! Не понимаю почему вы так говорите.

— Нам ли хитрить с вами? Осудят Харлоу и, как нам всем ясно, автоспорт отбросят на десять лет назад. Кто же позволит такое? Ведь в гонки вложены миллионы! Или это не так, мистер Мак-Элпайн?

Мак-Элпайн задумчиво поглядел на него, промолчал, скользнул взглядом по озлобленному лицу Траккиа, отвернулся и подошел к побитой, опаленной «коронадо» Харлоу, которую к тому времени уже подняли и поставили на колеса. Он задумчиво оглядел ее, постоял у водительского места, крутнул рулевое колесо и выпрямился

— Интересно, в чем же причина?

Джекобсон холодно взглянул на него. Глаза его умели быть такими же пугающе-грозными, как хмурый взгляд Траккиа:

— Эту машину готовил я, мистер Мак-Элпайн.

Мак-Элпайн пожал плечами и долго ничего не отвечал.

— Знаю, Джекобсон, знаю. Я также знаю, что вы делаете это лучше всех. И думаю, что с вашим опытом вы сможете докопаться до истины. Ведь с любой машиной подобное может произойти. Сколько времени вам потребуется?

— Хотите, чтобы я сразу начал?