Старушка выложила на тарелку пирожки, и Диана, не в силах больше сдерживаться, просто набросилась на них.

Пожилая женщина только покачала головой:

— Леди Тремейн совсем озверела? Когда ты в последний раз ела?

— Не помню, — честно ответила Диана.

— Нет, я должна пойти к твоей мачехе и поговорить с ней, — внезапно сказала новая знакомая Дианы.

И вдруг у Дианы возникли подозрения. А что, если это кто-то из фей? Специально пытается вызвать в ней желание принять помощь. И Диана отказалась:

— Нет-нет, не надо, я справлюсь.

После чего женщина ещё раз переспросила про отца Золушки, но Диана сказала правду, что с утра его не видела, так как была занята поручениями леди Тремейн.

После перекуса стало гораздо легче, и даже корзина уже не казалась такой тяжёлой.

Тепло распрощалась с мадам Маффин, как та себя назвала, когда выговаривала Золушке, что она не должна быть такой безотказной.

— Ты должна бороться, ты же графиня Селери.

Так Диана узнала, что она вовсе не ленивая грязнуля, как её называет леди Тремейн, а целая графиня. Вот только почему она не может никому отказать?

Когда Диана вышла к улице, ведущей из городка, ноги у неё заплетались, а руки отваливались. Она больше не могла нести тяжеленную корзину. Денег на то, чтобы нанять кого-нибудь, кто бы помог донести, не было. А домой надо было идти — что-то внутри неё требовало сделать это как можно быстрее.

Под ногами снова была дорога, вымощенная неудобной брусчаткой, и Диана вышла на середину дороги: так было легче. Она была так сосредоточена на том, чтобы донести эту несчастную корзину, что вовремя не заметила и не услышала, что сзади раздался стук копыт.

Когда же она, услышав вскрик женщины в окне дома, остановилась и оглянулась, то поняла, что не успеет отпрыгнуть с дороги. Диана зажмурилась, пытаясь сжаться и стать маленькой, но что-то сильно ударило её по спине, и сознание покинуло незадачливую фею-крёстную.

Сначала Диана услышала голоса. Голоса были мужскими.

— Ну что ты ругаешься, Ксандр? — произнёс приятный баритон, немного растягивая гласные так, как будто наслаждался звучанием своего же голоса.

— Ходят безголовые посреди дороги, скоро баррикады строить начнут. — Голос говорившего был грубее, слова — отрывистыми, рублеными.

«Да что ж такое-то? — подумала Диана, продолжая прислушиваться. — Второй раз за день падаю». — И снова пощупала шишку на голове. К её радости, шишка была старая, она не увеличилась. Но самым приятным было то, что никуда бежать не хотелось, потому Диана решила глаза не открывать, а полежать немного на дороге, тем более что вставать было страшно. Конечно, вроде бы ничего не болело, но мало ли: а вдруг у неё позвоночник сломан, поэтому она боли и не чувствует?

— Ты посмотри на неё, лежит и делает вид, что ничего не слышит, — снова произнёс грубый голос, и Диана почувствовала, что его обладатель подошёл ближе.

— Гарольд, если тебе так её жалко, подойди и убери её с дороги, — продолжил говорить грубиян.

— Я не могу, — ответил приятный баритон, — посмотри, какая она грязная, я испачкаю новый камзол.

И Диана вдруг поняла, что баритон совсем не приятный, а какой-то противно-жеманный.

— Эй, вставай! — произнёс грубый голос.

Диана открыла глаза. Прямо над ней горой возвышался мужчина. Диана смотрела на него снизу вверх, и с этого ракурса он ей показался просто огромным. Высоченный, широкоплечий, мощный черноволосый мужчина. Одет во всё чёрное — просто, но стильно.

«Какой красивый, — подумала бывшая фея-крёстная. Ей всегда нравились такие брутальные мужчины, возможно ещё и поэтому она не понимала Золушек, которые всегда выбирали слащавых принцев. — А вдруг это принц?»

Диана приподняла голову и обнаружила, что вся дорога усыпана продуктами. Корзинка лежала в отдалении, и неподалёку стоял ещё один мужчина белом камзоле, в красиво расшитом золотом.

Диана произнесла:

— Может, кто-то поможет мне встать?

Мужчина в белом даже не двинулся с места, а вот в чёрном сильным резким рывком поднял Диану с земли и, заглянув ей прямо в лицо, спросил:

— Ничего не болит?

Диана помотала головой. Кроме утренней шишки, ничего и вправду не болело.

Удостоверившись, что у неё ничего не болит, грубиян снова стал грубым и повысил голос, причём тыкая:

— Почему ты ходишь посреди дороги? Тебе ещё повезло, что у меня конь тренированный, а то бы от тебя только одна колбаса и осталась бы.