— Иду, — уныло отозвалась я, предполагая, о чем именно он хочет сообщить мне.

Давно прошу его о сменщике, потому что работы столько, что к вечеру стоять на ногах не могу. Но что-то там у руководства, как обычно, не срослось, и пошла вторая неделя моего ожидания.

Выйдя из палатки, я выпрямилась с кряхтеньем и устало вгляделась в сторону штаба — двухэтажного деревянного здания, над которым гордо реял флаг, трепеща на ветру. Еще только полдень, а уже поясница отваливается, и это в тридцать-то лет! Похоже, пора в отпуск — да только кто бы меня отпустил? Я ведь ценный и незаменимый специалист, как сказал мне полковник Михеев, мой непосредственный начальник и командир лагеря.

Вздохнув, я двинулась рядами палаток, по привычке срезая путь через полевую кухню. Возле крохотных полевых плит копошились повара, назначенные из числа солдат, готовя будущий обед. Пахло так, что у меня слюнки потекли, и я невольно сглотнула, вспоминая скудный завтрак, съеденный на ходу. Зато сейчас выдалось наконец свободное время, и можно будет спокойно поесть на обратном пути.

С завистью посмотрев на расположившихся за длинными столами счастливчиков, терпеливо дожидающихся своей порции, я неохотно поплелась дальше, по привычке разглядывая лагерь. А то из лазарета почти не выхожу и скоро забуду, как тут все выглядит.

Днем лагерь, как обычно, наполнялся множеством звуков: гудение моторов, разговоры, команды командиров. И до самого вечера здесь не прекращалась суета: бегали порученцы по делам, маршировали отряды и обходили периметр патрульные, зорко выглядывая врага.

Я прошлась вдоль складов, под завязку набитых боеприпасами и снаряжением, полюбовалась на тренировки потных мускулистых солдат на полигоне, жалея, что у меня мало времени, и с тоской уставилась на окружающие нас горы, поросшие густым лесом. Природа тут была просто отменная, вот мы здесь не для того, чтобы отдыхать.

Потянув на себя тяжелую скрипучую дверь штаба, я задумалась, подбирая очередные аргументы для полковника, но не успела зайти внутрь, как над головой жахнуло. Причем с характерным звуком, который я сразу узнала, отчего сердце разом ухнуло в пятки. Похоже, по лагерю отработали «Градом».

— Воздушная тревога! — заорал кто-то, и над лагерем разнесся вой сирены.

В панике я бросилась вперед, залетев в штаб, но тут вдруг звук разрыва раздался совсем рядом, и верх поменялся с низом. Здание штаба с грохотом сложилось, как карточный домик, и меня придавило чем-то. Жуткая боль пронзила тело, вырвав из груди нечеловеческий крик. А после свет для меня померк навсегда.

Нет, похоже, я действительно головой слишком сильно ударилась, и сейчас меня откачивают в реанимации. А угасающее сознание подсовывает странные картинки того, чего просто не может быть в реальности. Или же я попала в прошлое века этак на два назад. Белые каменные стены, простой дощатый пол, ряды кроватей, которым место в музее, и полное отсутствие привычного инвентаря и оборудования. Верней, в палате, куда меня привезли, почти ничего и не было-то. Не считать же за оборудование стеклянные банки капельниц на железных штативах, столик в углу с медицинскими инструментами старого образца и какие-то бронзовые тазики, водруженные на табуретки?

И снова я не увидела ни кварцевых ламп, ни розеток, ни даже обычной раковины. Что за галлюцинация такая дивная?

В палате размещалось сразу с десяток пациентов, причем все они были женского пола и всевозможного возраста. И когда меня завезли, стоящий внутри шум от множества голосов тут же стих, а десять пар глаз устремился в мою сторону.

— О, это же Лира! — удивленно воскликнула молоденькая веснушчатая девушка с рыжими кудрями, а после всплеснула руками. — Ох, что же с вами случилось, сударыня?

Нет, это точно не галлюцинация... Слишком уж реалистичная, я даже запах хлорки ощущала и дуновение сквозняка из окон. А кровать, на которую меня сгрузили, оказалась весьма жесткой, и в спину тут же впились пружины.

— Лирочка, дорогая, что с тобой произошло? — низким, грудным голосом, полным волнения, поинтересовалась пухлая дама, лежащая рядом со мной. — Кто же теперь будет за нами ухаживать?

Я растерянно посмотрела на нее, слабо понимая, о чем она говорит. Меня все еще мутило, и происходящее прилично выбивало из колеи.

О чем она вообще? Почему вдруг я должна ухаживать за ней? Она же не моя пациентка...

Мысль прервалась на середине, сменившись догадкой, и я поспешила откинуть с себя одеяло, которым меня накрыли еще на носилках.

Белый халат? Что все это значит?

Одежда для меня, конечно, привычная, вот только слишком уж странного она покроя. Длинная и просторная, будто ночная рубашка, с передником и круглым воротничком.

Значит, я и тут тоже врач... Или типа того. Только где это тут и почему мои руки стали такими худыми и бледными? Будто я долго болела и не выходила на солнце. Словно это тело и вовсе не мое...