– Не ожидал увидеть тебя здесь, – признается Келан. – Обычно брат отправляет сообщения дирижаблем, чтобы не посылать кого-то из дворца.

– В честь фестиваля Кровавой луны Его Высочество сделал исключение. – Голос Колониста подобен бархату. – Чтобы я мог передать вам подарок от герцогства Смерти.

– Хорошо, – с совершенно нечитаемым выражением на лице говорит Келан. – Простите, я отойду на минутку, – повернувшись ко мне, добавляет он, а затем шагает по ухоженной траве вместе с Колонистом в зеленом наряде, а потом исчезает в саду.

Наверное, Аннике хотелось бы, чтобы я подслушала их разговор – чтобы узнать побольше об экспериментах в герцогстве Смерти, – но у меня появилась скорее всего единственная возможность отыскать служанку.

В последний раз, когда я пыталась найти ее, все пошло не так. Я разнервничалась, не подготовилась заранее и испугалась увиденного в подвале. Мне не хватило смелости, и шанс оказался упущен.

Так что нельзя допустить, чтобы это повторилось.

Я направляюсь к дверям террасы и вновь вхожу в Дом Урожая. Мне не составляет труда затеряться среди множества пар, кружащихся под музыку. Я иду вдоль стены и, улучив момент, выхожу в ближайшие двери в коридор. А затем пробираюсь вперед, старательно избегая случайных встреч с кем-либо.

Спустя несколько минут я спускаюсь на этаж ниже, где мне тут же попадается слуга с пустым взглядом.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – не выражая ни единой эмоции, спрашивает он.

Я прохожу мимо и спускаюсь по следующей лестнице, пока не оказываюсь в гостиной с камином, в котором потрескивает огонь. И вижу у стены трех человек-водителей с серебристыми браслетами с черными камнями в центре. Их пустые взгляды тут же устремляются ко мне.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спрашивают они в унисон.

От этой картины по позвоночнику пробегают мурашки. Я иду из комнаты в комнату, стараясь подавить отчаяние, пока один за другим слуги с совершенно ничего не выражающими взглядами задают мне один и тот же вопрос.

Их слова звучат у меня в голове, пока не сливаются в хор. А меня не затапливает тревога.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – звучит вновь и вновь, пока я не устремляюсь обратно вверх по лестнице, а потом и по коридору к бальной зале.

Кто-то хватает меня за запястье и тянет к одной из стен. Я оборачиваюсь и вижу девушку из дворца, которая испуганно смотрит на меня, моля о чем-то. Наверное, о помощи.

Она обхватывает мою руку и сжимает ее, выпучив глаза, хотя на ее лице все так же не отражается ни единой эмоции.

Она явно осознает происходящее.

– Что? – поспешно спрашиваю я. – Что ты пытаешься мне сказать?

Девушка вновь сжимает мою руку.

– Я не понимаю, – сжимая ее в ответ, говорю я. И, понимая, что у меня нет в запасе времени, чтобы расспросить ее, все же интересуюсь: – Ты что-нибудь знаешь о заключенных в Зимней Крепости? Можешь передать сообщение кое-кому… человеку по имени Мартин?

Девушка резко поворачивает голову в сторону, а затем убегает, оставляя меня одну.

Стоит мне раскрыть ладонь, как сердце пускается вскачь: я вижу смятый клочок бумаги, который девушка сунула мне в руку.

Я разглаживаю края и пытаюсь расшифровать слово, написанное черными чернилами и трудночитаемым почерком. Я несколько раз прохожусь взглядом по каждой букве, прежде чем до меня доходит смысл: «Слушай».

И, засовывая бумажку в карман и возвращаясь на фестиваль, я могу лишь гадать, что оно означает.

Колонисты идут через сад к небольшому озеру. Они выстраиваются на берегу с красными фонариками в руках, а затем отпускают их в темное, безлунное небо.

И через мгновение красные светящиеся шары заполняют небосвод, как капли краски на темном холсте. А несколько Колонистов в золотых мантиях начинают петь. Их чистые, как стекло, и мягкие, как мед, голоса разносятся над водой, словно появившиеся на свет призраки, вышедшие на охоту.

Я наблюдаю за поющими с одного из небольших утесов, но все мои мысли – о листке бумаги, спрятанном в кармане.

Красные фонарики, плывущие по небосклону, зачаровывают своей красотой, медленно поднимаясь все выше и выше. А мерцающий внутри их огонь меняет свой цвет с алого на вишневый.

Все лица Колонистов сейчас обращены к небу. И мне с легкостью удается найти в толпе принца Келана в белых мехах и с серебряной короной на голове. Он выделяется на фоне остальных. Но дело не в его наряде. А в выражении лица.

Словно он не принадлежит этому месту.

Как и я.

Когда песня заканчивается, принц Келан поднимает ладони к небу, и все фонарики охватывает огонь. Воздух наполняет потрескивание, а ярко-оранжевая бумага превращается в пепел и осыпается на землю, пока от фонариков ничего не остается.