Чуть только машина останавливается, я приподнимаю очки и тру глаза.

– Думаешь, нам откроют? – бормочу я сонно, рассматривая двор жилого дома, насколько позволяют уличные фонари и свет фар.

– Думаю, нет, – отвечает Тихон мрачно. – При любом раскладе.

– И как мы тогда?

– Ты – никак. С Мироном будем думать. Выходи, не хочу оставлять тебя тут одну.

Я послушно киваю и выбираюсь на улицу с Василием на руках раньше, чем Тихон успевает обойти машину. Перекладываю кота на сиденье, захлопываю дверь и спрашиваю:

– Какой у нее номер квартиры?

– Сорок вторая, – отвечает мне Тихон.

Я иду ко второму подъезду девятиэтажного дома. Встаю у двери. Смотрю на табличку, делю количество квартир на количество этажей, прикидываю нужный этаж и сторону, на которую выходят окна.

– Второй, – говорю я вслух результат нехитрых подсчетов. – Все окна с обратной стороны. Посмотрим?

– Конечно, – отвечает мне Тихон. – Пойдем.

К этому моменту к нам присоединяется Мирон, мы быстро обходим дом и видим два входа в какие-то частные организации, расположившиеся на первом этаже. И козырек над первым же крайне удачно оказывается под нужными окнами.

– Подсади, – просит брата Мирон.

Тихон сцепляет в замок пальцы, Мирон встает на них одной ногой, и Тихон выталкивает его вверх. Мирон упирается ладонями в край, задирает одну ногу и быстро взбирается на козырек. Осторожно пробирается к окну, включает на телефоне фонарик и заглядывает внутрь. Через минуту спрыгивает. И его мученическое выражение лица отвечает на все вопросы.

– Я не эксперт, но думаю, она там с того же дня, – говорит Мирон, поморщившись. – Еще несколько дней и соседи вызовут полицию.

– Как? – хмуро уточняет Тихон.

– Пуля в голову. Посмотришь?

– Да, давай.

Теперь Мирон подсаживает Тихона. Он внимательно разглядывает комнату и через пару минут спрыгивает на землю.

– Ну что? – спрашивает Мирон у брата.

– Напрягает, что она в домашнем, – задумчиво отвечает Тихон. – И в спальне. Выглядит как вероятность, что со мной это никак не связано.

– Немного странно, да, – соглашается Мирон. – По логике, тот, кто снял ее, должен был прикончить сразу после передачи флешки. Но они также могли поехать к ней отпраздновать. И тогда все складывается.

– А ей это нахрена? Баба красивая даже с дырой в пустой голове. А этот, судя по описанию Вадима, выглядел непрезентабельно. Сделали дело и разбежались.

– Он мог показать ей свое истинное лицо вне стен отеля. Подкатить, напроситься в гости, чтобы убить без свидетелей.

– Днем в воскресенье – это без свидетелей? – с сомнением уточняю я, и оба брата переводят на меня взгляды.

– Именно, – поддерживает меня Тихон, а Мирон сгибает руки в локтях, раскрывая ладони.

– Зерно истины есть, – говорит Мирон. – Но днем в закрытой квартире, в воскресенье, в разгар дачного сезона и, скажем, в тех же условиях на улице… в общем, я бы не исключал. Как и вариант, что убил кто-то другой. И даже по другому поводу. Работа у нее и без того опасная, а учитывая безотказность в авантюрах – подавно.

– Давай к выводам, – морщится Тихон. – Башка не варит уже.

– А выводы безрадостные, – подводит итог Мирон. – Нужно вводить в курс дела Сан Саныча касаемо двери между номерами и добывать записи с камер. Смотреть, кто по факту снял номер, искать рожу носатого. Если, конечно, нет других идей. – Мирон по очереди смотрит то на брата, то на меня, потом вздыхает. Подает Тихону руку. – Заеду в морг, немного посплю и на работу.

Мирон выходит из-под света фонаря и словно растворяется в темноте. Был человек и больше нет. Будто фантом. От этого почему-то становится не по себе, и я интуитивно делаю полшага в сторону Тихона, обняв себя за плечи.

– Озябла? – спрашивает Тихон и, не дожидаясь ответа, стягивает с себя толстовку. Накрывает меня ей и опускает ладонь на лопатки, мягко подталкивая вперед.

А я топаю, от усталости едва перебирая ногами и бесконечно спотыкаясь, и размышляю. Где грань между галантностью мужчины и отеческой заботой? Его жест – это проявление симпатии мужчины к женщине или рефлекс?

Так ничего и не решив, засыпаю, едва выезжаем на шоссе. Конечно, было бы как минимум вежливо развлечь водителя разговором и не дать ему задремать за рулем, но теплый, уютный и урчащий в унисон двигателю Васька на моих коленях не оставляет мне ни шанса.

К дому подъезжаем, когда небо уже начинает сереть.

– Занимай спальню, – негромко говорит Тихон.

Он оставляет в комнате мою сумку, берет с кровати одну подушку и с ней идет к дивану. Я поначалу с облегчением выдыхаю, переодеваюсь в пижаму из майки и шорт, устраиваюсь с котом в обнимку. Но когда Василий оставляет меня, Тихон перестает ворочаться, а дом погружается в тишину, сонливость как ветром уносит.

Я слышу шорохи.

Сначала думаю, показалось. Кот где-то лазает, осваивая новые территории. Но спустя минут десять становится совершенно ясно. Это не кот. Это мыши. Моя главная фобия еще с детства.