– Еще немного, и я решу, что ты нарочно прикормил грызунов, – отмечаю я не без кокетства и тут же встаю, смутившись после секундной храбрости.

– Как знать, – в тон мне отвечает Тихон, а я быстро захожу в дом.

Ставлю на плиту чайник, улыбаюсь, как полоумная и беспрерывно шарю взглядом по полу. Когда чайник закипает, завариваю чай на двоих. Достаю из холодильника продукты и делаю бутерброды, забравшись на стул с ногами.

Тихон вскоре устраивается напротив, Васька трется о его ноги, выпрашивая колбасу, а я задумчиво жую, уставившись в одну точку.

– Ты сказал, повторный, – цепляюсь я за мысль.

– Что? – уточняет Тихон.

– Тест на отцовство. Почему политик делает повторный? В первый не поверил, что ли? И откуда ты вообще это знаешь? Обо всем. Ты с ней все-таки говорил, да?

– Нет, Анфис, – отвечает Тихон недовольно, проглотив кусок бутерброда комком. Выбранная мной тема для разговора, очевидно, портит ему и настроение, и аппетит. Тихон откладывает бутерброд, но поясняет: – Спустя года полтора после развода у нее закончились деньги. Она притащилась, попыталась шантажировать. Угрожала, что подойдет к Полине на улице, представится и скажет, что папа не разрешает им общаться.

– Это омерзительно, – говорю я с неприкрытым отвращением. Опускаю уголки губ и ставлю брови домиком. – Мне жаль, правда. Ну, что она такая…

– Мне тоже. Когда женился, ни за что бы не подумал, что когда-либо окажусь в подобной ситуации, – рассказывает Тихон, не глядя на меня. Но я понимаю, что он согласился на этот разговор, только чтобы объяснить мне свою жизненную позицию. Поговорить о «Вегасе», не говоря о нем. – Потом беременность, психозы, тяжелые роды, отказ кормить грудью. Я бегаю ночи напролет с бутылочками и подгузниками, жена орет, чтобы я заткнул ребенка. Полгода работы с психологом, две няни, вроде более-менее наладилось. Дочкой она не занимается, даже на руки не берет, на капризы скрипит зубами и закрывается в другой комнате. Я наивно жду чуда. Не может же так быть, да? – Он переводит на меня взгляд. – Неправильно это.

– Неправильно, – отвечаю я с состраданием.

Тихон снова отводит взгляд и какое-то время сидит молча.

– И вот Полине полтора, – вновь начинает говорить Тихон, с трудом разжав зубы. – Ее мать сажает ее в кресло для кормления, пристегивает и уезжает на маникюр, не дождавшись няни. Как потом выяснилось, подобное уже случалось.

– Почему няня молчала? – непонимающе хмурюсь я.

– Боялась лишиться работы, – пожимает Тихон плечами. – Ее слово против слова Кристины. Но в тот день няня попала с мужем в не серьезную аварию. Задержалась на два часа. И, ко всему прочему, забыла ключи от квартиры. До Кристины, разумеется, не дозвонилась. Я приехал через десять минут, Полька уже охрипла кричать от страха. Это стало последней каплей.

– Я бы убила ее, – говорю я с дрожью, чувствуя, как к горлу подкатывает слепая ярость.

– Пришлось сдержаться, – морщится Тихон. – Слишком очевидно, и Мирон бы не отмазал. Так что я подал на развод, собрал показания свидетелей и лишил ее родительских прав. Кристина сначала валялась в ногах и обещала исправиться, убеждала, что любит дочь. А когда поняла, что ничего этим не добьется, заявила, что пойдет в суд и будет бороться за совместную опеку. А я уже все. Я уже на пределе. Просто не вывожу. Хочу наладить свой быт, войти в колею и пожить без нервотрепки хоть сколько-нибудь.

– Понимаю, – говорю я очень тихо и дотягиваюсь до его руки, чтобы коснуться пальцев в знак поддержки. – Откупился от нее?

– Да. Но когда она притащилась снова, пообещал, что размажу. В пыль сотру. И много чего еще. Не удивлюсь, если она все записала на диктофон. Как выяснилось еще через полтора года, не такая уж она и тупая.

– Что случилось?

– После ее появления я нанял детектива. Подобные сюрпризы сильно выбивают из колеи, повторения не хотелось. Поспрашивал у мужиков в клубе, несколько человек порекомендовали одного и того же. Съездил к нему, ударили по рукам. Он должен был приглядывать за ней время от времени, раз в месяц предоставлять отчет. Спустя месяца три я немного успокоился. Ничего значимого в ее жизни не происходило. Пьянки-гулянки, шопинг, прибилась к какому-то папику, потом он ее послал. И вдруг детектив сообщает, что Кристина, вероятно, беременна.

– Вероятно? Какой-то не очень хороший детектив…

– Он сделал выводы по косвенным признакам. Она не ходила к врачу. Позже подтвердилось наличием живота, я видел фотографии.

– Женщина, которая оставила дочь, рожденную в успешном по всем показателям браке, не сделала аборт, забеременев от случайного мужчины? – выражаю я сомнение.

– Может, сама поздно узнала, – размышляет Тихон. – Хотя, учитывая последующие события, все же думаю, забеременела специально. Я однажды раскошелился, раскошелится и кто-то еще. Мишень она выбрала крупную и провернула все грамотно.

– Поясни, – напрягаюсь я только сильнее. Ну не вяжется у меня факт беременности с тем, что он о ней рассказывает, хоть мясом наружу вывернись. Такая бы нашла другой способ заработать. Очаровать еще одного папика, например. Наверняка она очень красива.

– Детектив смог отследить, кто отец, когда она заплатила официантке в ресторане, чтобы та вынесла использованную салфетку одного посетителя, при этом записав свои действия на камеру, – рассказывает Тихон, а у меня расширяются глаза. – Кристина, также непрерывно записывая, пошла с ней прямиком в лабораторию, где сделали анонимное неинвазивное дородовое исследование с целью определения отцовства. Это когда сравнивают ДНК предполагаемого отца с ДНК ребенка, выделенной из плазмы крови матери.