Сколько Тома ни слышала о делах с участием нелюдей, в них решающим всегда было одно обстоятельство: все нелюди — звери по своей сути и поэтому исправлению не поддаются. А значит, приговор один — смерть!

Были, конечно, случаи, когда из ежовых лап закона обвиняемых вырвут хозяева аристократы, но и там участь их ждала не слаще.

Но Тому с Яром это не грозило.

— Дурачки, — хмыкнула Тома, вспомнив как они радовались, когда им дали вольную.

Даже если сейчас раскроется дверь и через порог переступит неожиданно воскресший из мертвых граф Воронцов, их бывший барин, ситуации это не изменит.

Тома нахмурилась. А что если его сын, от которого они с Яром насилу сбежали, предложит ей выбор: влачить остаток дней у него на поводке или умереть в петле? Что она выберет?

— Лучше смерть, — твердо проговорила она и победно улыбнулась.

В конце концов, они с Яром выбрали волю, а кто сказал, что дорога свободных нелюдей посыпана розами? Очень многие друзья и знакомые из ушедших на вольные хлеба быстро оказывались либо за решеткой, либо в числе разбойников, но все это — верный путь в могилу.

Повезло немногим, в числе которых была Рина, да и то потому, что ее троюродной сестре «посчастливилось» приглядеться аристократу, проезжающему мимо их деревни. А потом судьба закинула ее на Аляску, в дом Ленских, куда она и пригласила Тому и прочих деревенских, отпущенных после смерти Воронцова.

И надо же было так подвести ее… И почему? Что же произошло вчера?! Черт, как ни пытайся, все как в тумане…

Впрочем, а вдруг все объясняется намного проще? Вдруг рассказы о том, что звериная суть в крови у нелюдей — чистая правда? Вона и братец тому доказательство. Яр привык решать вопросы силой: сначала что-нибудь ляпнет, а только потом подумать.

Да и Тома ничуть не лучше… Сначала оба чуть не растерзали японку в поезде, а теперь фокс лично пыталась зарезать Софью Филипповну и напугала до чертиков Варвару. А ведь старушка была так добра к ней…

По щекам потекли слезы. Видно, все правда — на каждого нелюдя, рано или поздно, находит ярость, жажда крови застилает разум. Хорошо хоть, что никто не погиб…

— Эй, ты чего нюни распустила? — захохотали вокруг, и Тома со злостью вытерлась.

Нет, ее слез они не увидят! Если фоксы и вправду зверье, то каждый кто пересечет порог этой камеры, познакомиться с ее зубами!

От этой мысли ей стало куда спокойней. Тома села на нарах и провела языком по клыкам. Такие длинные… Можно хороший кусок мяса отхватить!

Затем Тома огляделась, поднялась на ноги и сделала шаг к решетке. Гогот тут же оборвался. Похоже, мудаки не ожидали, что она встанет. Думали, так и будет лежать и плакать? Хах, еще чего!

Руки еще дрожат, но Тома сжала их в кулаки. Хватит терпеть унижения!

— Ох, одумалась таки, лисичка! — хлопнул в ладоши здоровенный лысый хер в майке, под которой кожа была вся синей от наколок. — Иди-иди сюда, родная! Дядя Боря тебя не обидит!

И потянул к ней волосатые лапищи. Кротко улыбнувшись, Тома сделала шаг вперед. Затем приподняла платье, и вся камера напротив сделала дружный вздох.

Да, ножки у фокс Томы всегда были что надо.

— Эй вы, уроды! — оглянулся дядя Боря. — А ну, все назад! Эта девка моя, поняли?!

Одному мигом прилетело в глаз, другому в живот. Через пару секунд у клетки остался один скалящийся дядя Боря.

Тома сделала еще один шаг, мужик вытянул загребущие руки.

— Сюда-сюда иди, конфетка, — бормотал он, пожирая ее глазами.

Еще один шаг, и дядя Боря почти коснулся пальцами ее бедер. Оскалив зубы, Тома широко улыбнулась.

— Эй, Борь, — промычали позади мужика. — Че-то она мне не…

— Хавальник закрой! — оглянулся он, и тут… — Ах ты, б***!

Взвыв, мужик дернулся и попытался оттолкнуть Тому, но она только сильнее сжала зубы и дернула мудака на себя. Захлебнувшись криком, он боднул лбом решетку и сполз на пол.

Тома впечатала ногу ему в рыло и вырвала трофей. Хрясь! — и дядя Боря покатился в руки товарищей.

— Ты че сделала, сука?! — заверещал тот, осматривая окровавленную руку.

Тома ухмыльнулась, а потом выплюнула его палец. Он прилетел охреневшему дяде Боре прямо в лобешник.

Да, вкус крови определенно имеет свой шарм! Тома ухмыльнулась, выставив клыки на всеобщее обозрение.

Грязно ругаясь, Зеки увели дядю Борю подальше:

— Сука ненормальная! Завтра в петле потанцуешь!

Их рычание разбил резкий звук. Зазвенело стекло, и по коридору между камерами покатилось что-то рыжее. Кирпич?!