— Метта, как дела?

— Почти… почти… — пыхтела она. — Вот-вот… Сука, прекрати елозить, мелочь пузатая! Ай! Ты еще и кусаешься?!

— Мы с моим нанимателем, графом Воронцовым, — все крутил свою шарманку Булгарин, — можем помочь вам избавиться от тягот с этой проблемной парочкой. Вам всего-то и нужно — посодействовать тому, чтобы Коршуновы вернулись в родные места. Естественно…

Он вытащил из внутреннего кармана портмоне…

— … не бесплатно.

…и положил передо мной чек на кругленькую сумму. Затем вытащил ручку и с широкой ухмылкой добавил к ней еще один нолик.

Хех, не получилось напугать, так пытается меня купить? Не трогая чек, я пробежался по нему глазами. Выглядит настоящим, а сумма так и вовсе заставляет сердце стучать быстрее.

А ведь эти деньги и могли бы решить кучу моих проблем, однако…

— Мне это не интересно, — сказал я охотнику. — Я не ростовщик, чтобы спекулировать душами.

И друзей я не продаю. Да и к тому же принимать чеки у человека, который умеет наводить иллюзии — чистый идиотизм. Только моргни, как этот чек с пририсованными ноликами исчезнет без следа.

Булгарин нахмурился:

— Может быть, у вас плохо со зрением? — и нервным движением придвинул ко мне чек. — Приглядитесь. Такие деньги за каких-то вшивых нелюдей!

— Я все правильно увидел. Возможно, это у вас не лады со слухом, — спокойно проговорил я и придавив чек кружкой, отодвинул его обратно этому навязчивому торгашу. Трогать его руками — себе дороже. — Не интересно.

Пух! — и позади Булгарина появилась Метта. Вся чумазая и всклокоченная. В руках у нее была какая-то розовая коробочка.

— Готово, — сказала она, подбрасывая находку в ладонях. — Ату его?

И приготовилась влепить охотнику по куполу коробочкой.

— Подожди, — а затем обратился к Булгарину. — У меня большие планы на Коршуновых, так что скажите своему Воронцову, что ему придется поехать на невольничий рынок.

— Так-так, я не ослышался? — прошипел охотник. — Мне придется передать графу Воронцову, что вы отказываетесь от его щедрого предложения?

— Выходит, так.

— Вы же понимаете, что от таких предложений не отказываются? На невольничьем рынке такая парочка, как эти Коршуновы стоят кратно дешевле.

— Возможно. Но это мое дело — отказываться от щедрых предложений, или нет. А теперь прошу — дайте мне и моим друзьям вернуться к веселью. У них, поди, ноги уже устали стоять на одном месте. А Шаху совсем неудобно с ложкой в голове.

Однако Булгарин и бровью не повел. Судя по хмурой роже — этот хмырь не привык получать отказы.

— Что ж, — сказал он и поднялся со стула. — Значит, нам с вами придется говорить на другом языке.

Охотник взмахнул четками и толпа в баре пришла в движение.

Вот только веселье не продолжилось, а пиво так и осталось летать в воздухе. Все и каждый повернули головы ко мне. Сейчас в помещении находилась где-то сотня человек — и их глаза загорелись алым.

Да, даже мои друзья — все смотрели на меня волком! И Аки оскалилась.

Бац! — и бутылка в ее руках разлетелась осколками. Обломанными краями заблестела «розочка».

— Ваше благородие, не сопротивляйтесь, — сказал Булгарин, присаживаясь на краешек барной стойки. — И если вы не хотите принимать щедрое предложение Воронцовых добровольно, значит…

Загрохотало, раздался треск и звон стекла. И через пару секунд в руках у завсегдатаев появились сломанные ножки, «розочки», кии, ножи, кастеты и прочая дребедень. В пальцах «убитого» Шаха была ложка, которую он только что достал у себя из головы. Судя по его физиономии, он не мог дождаться, чтобы сунуть ее мне в черепушку.

Вся толпа окружила меня. Я налил себе еще пива. Пить я эту безвкусную дрянь не собираюсь, но в случае чего плесну кому-нибудь в глаза.

— … мне придется проучить вас, — ухмыльнулся Булгарин. — Но я добрее, чем выгляжу. Даю вам второй шанс. Так…

И придвинул мне чек.

— Что скажете?

— Метта? Что мы скажем? — сказал я, глядя в сверкающие глаза Булгарина.

— Да пошел он в жопу! — раздался голос под потолком.

— Нет, «пойти в жопу» для него слишком толсто, — покачал я головой, краем глаза наблюдая как двери бара тихонько открываются и в помещение аккуратно заходит человек в черном.

Затем еще один и еще. Булгарин со своей свитой не отрывал взгляда от меня.

Я улыбнулся пошире:

— Простите, как вас там, Акакий? Соловей?