— Откуда он взялся вообще? Я про этого хрена только и слышу на каждом углу — Марлин то, Марлин се!

— Любитель нелюдей… Уже и в газетах про него на каждой странице!

— Может, зайти Марлинскому со спины и ткнуть его чем-нибудь? — тихонько хихикнул Макс. — А, Эд? Хотел бы посмотреть, как он будет скакать по Комнате с заточкой в боку?

Представив эту картину, Рощин отмахнулся. Еще чего не хватало, руки о него марать…

— Ваше благородие, — подошел к их столику бармен. — Прошу прощения за беспокойство, но вас спрашивают…

— Кто?! Я отдыхаю, осел!

— Прошу прощения, но это срочно…

— Ты не понял?! — завелся друг Эда, но Рощин положил руку ему на плечо и поднялся.

Все равно мочи нет глядеть ни на Марлинского, ни на япо… Ухх, быстрее свалить да подальше!

Они с барменом подошли к стойке, и там Эду протянули трубку.

— Слушаю, — сказал он в динамик, в ответ прозвучал хриплый голос:

— Так и знал, что ты, Эдик, в этом клоповнике!

Эд возвел очи горе. Батя… И опять со своим «Эдиком», как же он ненавидел это имя! Сука, разговор обещает быть «интересным».

— Я отдыхаю с друзьями, — сказал Рощин-младший, подвигая себе чашку с солеными орешками.

— Надеюсь, в числе этих «друзей» есть Илья Марлинский, и вы с ним обговариваете, где в его хреновом поместье найти код от МОЕГО сейфа?

Опять батя за свое… И сейф его, и банк его, и жизнь Эда тоже, дери этого черта лысого, тоже принадлежит ему!

— Я работаю над этим, — туманно проговорил Эд, скосив глаза на пьяную в сопли деваху, которая лежала прямо на барной стойке и что-то мычала себе под нос. Кажется, он где-то ее видел?..

— Четвертый день?! — начал заводиться батя. — Или ты провалил все дело? Идиот!

— Нет, батя, я…

— Эдик! Тебе-то всего и нужно, что подойти к этому малолетнему обалдую и предложить выгодную сделку: либо он получает бабки, либо их захапает себе Канцелярия, ибо по закону они никому не принадлежат. Ты говорил с ним?!

— Да…

— И что?! Только не говори, что он сказал «нет»! Б***, Эдик, ну если ты видишь, что клиент жмется, а ситуация накаляется, то переведи стрелки на другой день, дурень!

— Нет, батя, он…

— Что он сказал? Не молчи!

Эд вздохнул. Затем закинул в рот порцию орешков и, ожидая очередной волны негодования, проговорил:

— Он сказал, что подумает…

В ответ на том конце «провода» как по заказу разразились нечленораздельным воем.

Эд прижал трубку к груди. Говорить отцу об аристократическом договоре и перстнях в баночке — дело последнее. Тогда отец его с дерьмом сожрет, ибо второго такого перстня не существует в природе. Аристократический перстень выдавался родам с монаршей воли. Утеря перстня была невосполнимой потерей, и для аристократа с дыркой в кармана означала одно — потерю статуса.

Спустя минуту Эд снова принялся слушать — отцовский гнев начал понемногу утихать и принял более человеческий облик:

— Ничего тебе, дебилу, доверить нельзя! Ты же знаешь, что мне Марлинский нужен! — рычал он сыну в ухо. — Вернее, очередность цифр, которую мудак-Онегин унес на тот свет!

— Батя, не волнуйся, — заговорил Эд, перекрывая отцовское негодование, — все будет на мази, я…

— Как же мне, Эдик, не волноваться?! Ты даже на бильярдом столе можешь найти яму с говном и в ней утонуть! Где сейчас сраный Марлинский? В этом сраном баре, да? Как его… «Амерзонская закваска», да?

— Да… Но, батя…

— Не батькай мне! — и Рощин-старший, захлебнувшись в своем словесном потоке, закашлялся. — … так дорогой сын, у тебя три варианта: либо ты всеми правдами и неправдами выудишь у Марлинского код, либо либо сам полезешь в его проклятое поместье и перевернешь там каждый стул, но найдешь мне код! Комиссия из Петербурга приедет на следующей неделе! До этого времени…

Рощин-младший снова закатил глаза. Опять двадцать пять… Иногда Эд думал, что лучше и вправду слазить в старую усадьбу и порыскать там по углам, чем выслушивать очерендой Наскок Нуднятины, как про себя парень называл отцовскую жажду читать нотации.

Тем временем, деваха на стойке завозилась, а рядом поставили графин воды и стакан. К ней подсела та самая симпатичная блондинка с большими сиськами, которая таскала у них стулья. Саша!

— Камилла Петровна, попейте, — сказала она, и начала поить свою подружку водой из графина. Та фыркала и хлюпала, обливаясь водой.

Эдуард еле слышно выругался. Вблизи Саша еще красивее, да и эта Камилла тоже симпатяжка — и все из компашки Марлинского, чтоб его Амерзония сожрала!

— Саша, где мы?.. — слабо проговорила Камилла, но ее подружка, не давая ей говорить, заливала в нее один стакан за другим.