Боль притупилась, но не прошла до конца, постепенно к ней привыкаешь.

Кушать я всё-таки стала, только через силу и через не хочу.

Кусок в горло не лез. Я не видела смысла питаться если я ничего не делаю, а лежу целый день смотря в потолок.

А ночью я молюсь желая опять увидеть те сны, пусть даже меня там будут рвать на части, пусть там я буду гореть заживо.

Но, я буду там живой,

буду что-то чувствовать, буду знать что я кому-то там нужна.

Но этих снов больше нет и это приводит меня постоянно к новым истерикам и срывам.

Док уже сказал маме, что меня надо полечить в психушке. Что я не в себе, что видимо меня сильно ударила машина и отбила мозги.

Каждую ночь истерика с криком с дерганьем и адской болью от осознания своей никчёмности.

Правда это только ночью, днем я себя веду хорошо и пытаюсь питаться, правда все говорят что очень мало.

Смущение уже почти прошло, от того что за мной убирают как за маленькой, какой я не являюсь.

А вот ненависть к себе и ко всему мужскому полу растет с каждым днем все больше и больше.

Пару дней назад закатила скандал и мне сменили врача который за мной наблюдал на женщину.

Просто не могла больше смотреть ему в глаза, которые переполняла жалость ко мне.

Да я стала жалкой, жалкой противоположностью той себя которой больше никогда не буду.

Ногу уже опустили и она просто лежала на койке и мне даже удавалось пару раз пошевелить, а если быть точнее непроизвольно дернуть большим пальцем.

И это не принесло мне никакой радости, а только прострелило все тело новой волной боли.

Мне даже кажется что я смирилась со своей участью. Только боль все не хочет отпускать и знание того кем я была.

А так уже даже начала читать книги, которые мне быстро надоедали и копаться в телефоне.

Ничего не приносило покой, только мечты опять попасть в свои сны. Которые первый раз с двенадцати лет оставили меня в покое.

Четыре месяца спустя…

Сегодня первый день когда мне позволили подняться и сесть в инвалидное кресло.

Кости не хотят срастаться и идет сильное воспаление, врачи не понимают с чем это связано, да и разговаривают только с мамой, со мной никто больше не общается без необходимости.

Предлагали ампутацию, но мама закатила скандал, и они отстали и закрыли эту тему.

Ну и поднималась естественно не я, а меня подняли и пересадили в чёртово кресло

А потом прогулка на улицу, этот день действительно стал для меня глотком свежей воды в моём болоте отчаянья, в которое я сама себя и посадила.

Мама уже со мной не разговаривает, так как знает что я не отвечаю, а отец уже и не приходит около месяца.

Он в обиде, а если папа обиделся заслужить его прощения будет очень не просто.

Мама медленно везет меня по тропинке среди деревьев и молчит.

Какая же я поганая дочь, постепенно начинаю осознавать это, то и дело поднимая голову и смотря в постаревшее и очень уставшее лицо мама.

Да Милиса ты ничтожество, но ведь никто в этом не виноват кроме самой меня.

Тем более мама, которая всё это время была рядом и всегда поддерживала.

А ты раза за разом истерила и вела себя как последняя эгоистка. Которая только и думала что о своей проблеме.

И не обращала внимание, какого самому родному человеку видеть как ее дочь заживо себя убивает.

– Мам?

– Что Милис?

Мама сразу же засуетилась и обошла коляску заглядывая мне в глаза, которые опять заволокло слезами.

– Что-то болит? Что случилось?

– Я…люблю тебя…

Уже захлебываясь слезами говорю ей и меня крепко прижимают к самому родному, к самому дорогому, для меня человеку во всей вселенной.

– Маленькая моя, я тоже тебя люблю.

– П... прости меня… я… я такая плохая дочь...

Она отстраняется и обхватывает лицо ладонями, стирая мои слезы с щек. И тоже плача говорит то, что мне сейчас действительно нужно больше чем воздух.

– Ты самая лучшая, самая любимая и самая долгожданная дочь. У всех бывают проблемы в жизни и всем нужно время чтобы их преодолеть. Помни, пожалуйста, что для меня, ты самая лучшая в мире была, есть и будешь. А ноги они заживут я точно уверена.