Терминал-корректор старался по возможности сохранять максимум от внешних особенностей прежнего тела. Внешность оставалась максимально близкой к прежней, насколько это возможно было с учётом изменения расы.

Поэтому мы с Тумором, помимо набора встроенных навыков, отличаемся только внешне.

— Дерево курит листья? — усмехнулся я, глядя на то, как задымила трубка в его руках.

— Не порть образ, Арк, — улыбнулся он. — Дай старику покрасоваться.

Тем временем, через разлом в локации к нам внутрь подъехала деревянная платформа.

Я первым взошёл на неё и встал на дальнем краю.

— Устраиваемся поудобней, — сказал я остальным напоследок.

Тумор в последний момент вырастил на платформе удобные сиденья и приступил к деревянным стенам, как у беседки.

Затем я перешёл в древесную форму. То есть полностью отдался на волю цепи, позволив себе стать частью платформы, выросшим из неё деревом. Закрепился корнями покрепче и в таком виде погрузился в странную медитацию. Со стороны я сейчас ничем не отличался от обычного растения.

И сразу почувствовал прилив сил. Мана от неподвижности хлынула бурным ручьём. Вместе с тем начала отступать и усталость. Возникло странное состояние безмыслия, когда я просто слился со средой и лишь ощущал свою кору и листья.

Пребывая в полной неподвижности.

Когда я очнулся спустя где-то час, самочувствие было уже во много раз лучше. По ощущениям — где-то треть запаса маны была со мной. То есть к прибытию в город с нынешней скоростью — я почти полностью верну свои силы как маг.

Охренеть!

За этот подгон нужно будет отдельно поблагодарить семнадцатых.

— Арктур? — с лёгкой тревогой спросила Тия.

Рейн тоже посмотрел на меня как-то… слишком сосредоточенно. Пристально, будто подозревал в чём-то.

Но цифры были на моей стороне. Я бы потерялся в дереве лишь при осознанности ниже пятидесяти. Да и то не факт.

Вернув человеческий облик, больше для его успокоения, чем из нужды, — я ответил:

— Всё в порядке. Навык неподвижности тестировал. Работает отлично.

— Это который восстанавливает ману? — уточнил Рейн.

— Он самый. И у меня есть ещё одна идея. У тебя же есть древесная форма?

— Ну?

Эта форма была для него бесполезной, как в бою, так и в быту. Так что он её и не принимал с момента получения. В чём смысл стать просто дендроидом, если можно камнем или живой слизью?

— Переходи. Тия, ты тоже. Все, у кого есть растительные навыки, позволяющие связываться с лесом.

— Любопытно, — проскрипел Тумор. — Мне тоже? И древолифту?

— Да, посмотрим сработает ли так, — ответил я. — То, что мне напомнил о наших родственных связях, подсказало ещё один трюк.

Вскоре я ощутил рядом новые растения. Все растения ощущают друг друга. Наша кровь, сделанная на основе спектров — едина. Корни детей Леса сплелись, и я почувствовал рядом товарищей.

По деревянной платформе поползли силовые линии, объединяя нас. И наконец, по корням потекла жизнь. Мана и силы смывали усталость. Друзья восстанавливались почти с той же скоростью что и я, пребывая в растительной неподвижности.

Листья начали слабо подсвечиваться, впитывая ману активней.

Сознание поплыло вновь. Мысли начали сходить на нет, и я сосредоточился на ощущениях в древесном теле. Листья, ствол, корни…

На этот раз я позволил себе провалиться ещё глубже в это странное состояние, в котором я просто наслаждался тем, что я — дерево.

Опасные звоночки от настоящего бедствия-Арктура, которым я не должен стать никогда.

Платформа замерла.

Только когда это случилось, я очень неохотно вернулся обратно, затем начал ещё с меньшей охотой возвращать себе человеческий вид.

Первое, что увидел — Лифу, которая склонив голову, молилась на незнакомом языке.

Опять что ли в золотом сне, или как там она это называет?

— О, главное дерево вернулось в наш мир. Салют! — с усмешкой приложила два пальца к виску Ангедония.

— Проблемы? — ответил я ей с той же интонацией, как она сама недавно.

— Да тебе видней, насколько нормален светящийся лес на деревянной платформе. У меня в родном мире светящиеся растения — норма. Хотя эта вон молиться начала.