Сумасшедший заметил погоню, попытался еще раз подползти ко мне на коленях и чуть ли не поцеловать в ботинок, но потом подскочил и огромными прыжками помчался по тротуару, распугивая прохожих:

— Я ищу среди снов безликих тебя! — кричал он, время от времени оборачиваясь на меня, и рукава его безразмерной куртки развевались на ветру в такт шагам. — Но в двери нового дня я вновь иду без тебя!

— Здра-а-асте! — притормозили дружинники возле крыльца магазина. — Что, псих атаковал?

— Ага, — не стал отнекиваться я. — На колени передо мной бухнулся…

— А вы…

— Пепеляев, Георгий Серафимович, — я полез за паспортом. — Школьный учитель!

— Это тот препод, слышь, Иваныч! Про которого в газете писали! — ткнул локтем в бок одного дружинника другой. — Ну, мы милицию вызвали и санитаров тоже, побежим догонять! Счастливенько!

И они побежали за психом, а псих побежал от них.

— Дурдом какой-то, однако! — сказал я и пошел к «Урсе».

— ПРИВЫКАЙ, — усмехнулся дракон. — ОТ ТЕБЯ У МНОГИХ БУДЕТ КРЫШУ СНОСИТЬ, ОСОБЕННО У ЭТИХ… С ТОНКОЙ ДУШЕВНОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ. ЧУЮТ, С КЕМ ДЕЛО ИМЕЮТ. НА УРОВНЕ ВИБРАЦИЙ.

— Вроде солидная тварь, настоящий дракон, а тоже — туда же, — буркнул я, сунул продукты на заднее сидение и полез на водительское место. — Говоришь как просветленная деваха с профиля на «Пульсе»! Душевная организация, вибрации… Ты б еще к тарологу обратился или звездограмму составил. Фу!

— САМ ТЫ — ДЕВАХА! — обиделся дракон и молчал все время, пока мы ехали до Горыни.

* * *

Геодезисты с нивелирами, треногами и бес знает с какими еще приблудами стали первыми, кого я встретил на пути к усадьбе. На проталинах от сырой земли поднимался пар, тут и там виднелись полосы снега, с деревьев капала талая вода. Землемеры негромко переговаривались, что-то помечали в планшетах, двигали свои приспособления.

Рядом с парой погруженных в работу специалистов выплясывал Комиссаров, высунув язык и виляя хвостом. Песьеглавец все норовил заглянуть к ним в документы, понюхать карты и облизать объектив большого желтого прибора, который я по скудости своих познаний в этой области обозвал нивелиром.

— Хозяин! — обрадовался Клим и рванул наперерез «Урсе».

Мне пришлось открыть ему пассажирскую переднюю дверь и он влетел туда со всей своей собачьей мочи.

— Триста гектаров! Это мы теперь вдвое счастливей будем! — заорал он. — Там зверья просто уйма! Там на одной древесине можно деньгу срубить не-вер-р-р-роятную! Хозяин, ты кого убил, чтоб тебе такое прирезали?

— Кого прирезали? — не понял я.

— Землю! — снова заорал Комиссаров.

— Ты сдурел от радости, что ли?

— А? Да! — гавкнул он. — Я ж теперь вокруг озера круги нарезать могу, по озеру — плавать, и вообще — ух, заживем!

— Там будет центр паллиативной виртуальной медицины, — пояснил я, аккуратно выруливая на грунтовку, которая вела к усадьбе. — Минимум гектаров десять займет.

— Какой-какой поливательной вертельной медицины? — помотал Комиссаров мохнатой башкой недоуменно. — А зачем она нам? Нам и так хорошо! Лес! Зверье! При-ро-да!

— Природу мы сохраним. Но десять гектаров придется выделить.

— Давай там, где ржавые склады? — предложил он. — Все равно ничего нормального не растет, только хвощ и прочее гав… Гав! Гав-ни-ще!

— Какие склады? — удивился я.

— Так Ходкевич тут раньше свою дружину держал, говорят. Лет пятьдесят назад. Вояки квартировали, техника стояла, они шагали стройными рядами нагав… Гав! На-гав-но! На-гав-но-гу! Вот! Большие склады. И казарма. Думаю, эту территорию тебе тоже прирежут. И домик охотничий… Но его мы не отдадим. Он… Он это… Р-р-рар! Раритет! Хозяйке понравится! Пока усадьбу не починим — там жить можете!

— Однако, стоп! Хватит, Комиссаров, я уже потерялся от такого обилия информации! — запросил пощады я. — По толку скажи: пацаны мои приехали?

— Приехали! Набухали Котофея, накурили Радзивилла, сейчас с дедом в прятки играют! — скорбно потряс головой пес. — А мне дали мясо с табаско. Я столько много съел, что теперь когда пержу — у меня в жопе печет.

— К-какие прятки? — выпучил глаза я. — С каким дедом? Причем тут табаско? И не смей пердеть в машине!

— По всему лесу… — печально сообщил песель, загадочно помахивая хвостом. — С Вишневецким дедом, с каким еще? Зверье распугали, орут матерно.

Я ничего не ответил — только выбил на руле барабанную дробь ладонями. Умеют же некоторые развлекаться, а?

* * *

Над дорогой, на ветке, вниз головой, зацепившись под коленками, болтался Вишневецкий — на высоте метров десяти. Его седые космы свисали, на лице отражалось полное довольство жизнью. По обочине, у самой колеи, крались Чума и Дядька, внимательно осматривая кусты и не глядя вверх. Уже смеркалось, так что я ехал с включенными фарами — и их лучи выхватили из темноты силуэты этих двух матерых поисковиков.