Глядя на старческую, но при этом на удивление пружинистую походку Николая, у меня создалось впечатление, что он раньше занимался спортом, да и сейчас сохранил некоторые навыки. Ноги его не шаркали по брусчатке дорожки, как это обычно бывает у пожилых, а перекатывались с пятки на носок. Учитывая, что он страдал ревматизмом, который поражал чаще всего голеностоп и колени, его походка мне казалась довольно необычной.

Когда мы вошли в комнату, где все произошло, первым, что мне бросилось в глаза, было положение трупа и огнестрельная рана на затылке. Руки у покойника были вытянуты вдоль тела. А это бывает только в случае, если человек падает на пол уже мертвым или хотя бы без сознания. Если преступник запнулся, а уж тем более пытался после этого встать, его кисти должны находиться на уровне грудной клетки. Явных признаков того, что тело пытались тащить или менять его положение не было. Иначе бы на полу осталась кровавая дорожка. Когда тебе вышибают мозги, первым делом кровь брызгает из носа, а потом уже натекает из раны.

Также непонятно было расположение самой раны. Оно говорило о том, что выстрел был произведен сзади, но никак не с передней стороны пытающегося встать противника. Я не стал переворачивать голову трупа, чтобы искать выходное отверстие. Это могло бы насторожить хозяина дома. Но это не помешало мне быстро пробежаться взглядом по противоположной стене. След от пули я увидел почти сразу. Теперь не было никаких сомнений, что в преступника стреляли сзади, точно в затылок. И это больше походило не на самооборону, а на хладнокровный расстрел.

След от первого выстрела я заметил еще раньше: как только вошел в комнату. В углу на потолке красовалась довольно солидная прореха, а на полу под ней валялся кусок отлетевшей штукатурки.

Одним словом, увиденные мной факты никак не вязались с рассказом хозяина дома. И мне надо было выяснить, что же на самом деле здесь произошло.

Я подошел к Горину, и попросил у него орудие убийства. Когда пистолет оказался у меня в руках, я проверил предохранитель, патронник и извлек магазин. Протянув пистолет хозяину дома, я попросил его:

— Николай, покажите еще раз, как все было. Только подробно. Постарайтесь вспомнить все до мельчайших деталей.

Мужик взял пистолет и растерянно посмотрел на меня.

— Я даже не знаю, с чего начать. — И он пожал плечами.

— Покажите нам, где находились вы и где преступник перед тем, как он запнулся и упал.

Николай почесал голову и начал сбивчиво рассказывать все обстоятельства произошедшего. Получалось, что преступник приказал ему перейти в другую комнату. Находясь у жертвы за спиной, он вдруг споткнулся, упал и выронил пистолет. Николай его схватил и выстрелил, а потом побежал из дома.

— Покажите, с какого места вы подняли пистолет и откуда произвели выстрел?

Николай положил оружие на пол.

— Он вот здесь лежал. Я нагнулся, быстро его схватил, зашел к нему за спину и выстрелил. — Одновременно со своими словами Николай показывал, как он действовал.

Я понимал, что мужик врет. Пулевое отверстие в стене просто кричало об этом. Маловероятно, что он на днях упражнялся в стрельбе прямо у себя дома и случайно продырявил такие чудесные обои.

Я никак не мог понять, зачем Николаю врать и притворяться? Он же ликвидировал преступника. Пусть даже это был хладнокровный выстрел в затылок.

У меня появилась смутная догадка. И я решил сразу ее проверить.

Владелец дома стоял над лежащим на полу телом. Его поза была напряжена, глаза опущены, а рука крепко сжимала оружие. Видно было, что мужик нервничает.

— Николай, — обратился я к нему, достав свой пистолет. — А из какого положения вы выстрелили в него? От бедра? — И я принял позу лихого ковбоя с дикого запада. — Или же сначала прицелились? — И тут я резко вскинул пистолет, направив его на собеседника.

Тот инстинктивно дернул в мою сторону рукой с оружием, а его большой палец автоматически потянулся к предохранителю. Это движение заняло меньше секунды, потом он опомнился и снова опустил пистолет. Но мне и этого было достаточно.

Значит это спец. Не ахти какой, но все-таки. И он по какой-то причине не хочет, чтобы окружающие про это знали. Но это совсем не вяжется с тем, что сказал Кузьмич. Если Николай долго жил в Трофимово, то какой в этом смысл? Агент под прикрытием? Но что у него за цель, раз он так долго играет свою роль? Здесь нет важных политических фигур и ценных источников информации. Ни одна иностранная миссия не отправит ценного шпиона прозябать без дела в таком захолустье. Нет, здесь что-то другое. И мне срочно надо выяснить, что.

— Я прицелился, а потом выстрелил, — запоздало ответил Николай, почесывая затылок. Но мне его ответ был уже абсолютно не важен. Я узнал, что хотел.

И тут я вдруг обратил внимание на одежду убитого. А после этого обругал себя последними словами, что не заметил этого раньше. Внезапно мне на ум пришла страшная догадка. И, сопоставив все факты, я понял, что они подходят под мою версию.

И сейчас мне позарез нужно было под каким-либо предлогом выйти из комнаты, чтобы не вызвать подозрений у Николая. Судя по его нервно сжатой на рукоятке пистолета руке, он и так уже был на взводе.