— А кем вы были до того, как стали лягушкой?

Врёт? Никогда не слышала о том, чтобы кого-то во что-то превращали. Это же сказки? Эдак можно и в Спящую красавицу поверить, мирно почивающую в легендарном Старом городе — столице древних королей.

Мужчина задумался.

— Не помню, — признался честно. — Кажется, кем-то был.

О есть, получается, мой поцелуй его расколдовал? Вот это провал! Элис, ты попала. Как утром я буду объяснять воронам наличие в своём шатре голого мужика? А ведь одежды у меня нет… И, кстати…

— А там у вас… Ну… кальсоны, например, имеются?

— Боюсь вас расстроить, но лягушки не носят кальсон.

Последняя надежда не пойми на что вылетала в дырку вместе с последними искрами костра.

— У меня тут в соседнем шатре жених, — сообщила я лягуху (ну не называть же мужчину лягушкой, верно?) — Мне кажется, ему не очень понравится, когда он обнаружит вас поутру в шатре…

— Ясно, — взгрустнул нежданный гость.

Поразмышляла, я не уверенно предложила:

— Может, я вам дам свою одежду? Ну, не эту, конечно, а запасную. Должна же быть где-то запасная одежда для меня. Конечно, мужчина в женской одежде — это не эстетично, но лучше, наверное, чем совсем без одежды.

Даже в темноте я увидела, как мой гость вздрогнул.

— Кажется, это уже со мной однажды происходило.

И тут снаружи завыл Гарм. Лягух вскочил, я быстро отвернулась и зажмурилась.

— Простите, — извинился тот и зашуршал чем-то. — Там, снаружи… это пёс бездны?

— Ну… разве что в каком-то смысле. Это Гарм, мой личный пёс… ик. Но пёсиком его вслух не стоит называть, он не любит такой фамильярности.

— Вы можете оборачиваться, я оделся.

На гостя я посмотрела из чистого любопытства. Потом раздула угли и взглянула ещё раз. Одеждой Лягух назвал шкуру, повязанную на бёдрах. Мужественно, да. У него была очень светлая кожа и довольно светлые волосы, русые или золотистые, вероятнее всего. И сложен незнакомец был превосходно. Это я, как дама уже опытная, могла оценить даже в полумраке. Всё же обнажённых торсов за эту пару дней я насмотрелась изрядно.

— Когда вы ели в последний раз?

Он задумался.

— Помнится, я поймал рыбёшку. Это случилось, когда на моей реке становился лёд. А потом какая-то великанша зачерпнула воду со мной, не заметила и вылила в чан. Я едва не сварился, но смог выпрыгнуть под её оглушительные крики.

Раз великанша, значит, очевидно, Маргарет.

— Блондинка?

— Н-нет, кажется. У неё были каштановые волосы.

Значит, Рози… Эх, Элис, глупая, ведь для лягушки, даже крупной, любой человек будет казаться великаном. Но если в реке только становился лёд… Я ахнула:

— Вы не ели месяц?! И не умерли с голоду?

— Я спал.

Аргумент. Я почувствовала зависть к человеку, который может взять и уснуть на месяцок-другой.

— Оставайтесь здесь, я сейчас чего-нибудь принесу, — велела я и вышла из шатра.

Залитые лунным светом горы белели точно взбитое мороженое. Я пошла к повозке где, как я знала, должна была быть какая-то еда. Что-то лохматое и быстрое бросилось мне под ноги, едва не повалив на снег.

— Гарм!

— Р-ряв! — радостно отозвался он, подпрыгнул и умудрился лизнуть меня в лицо, а потом запрыгал вокруг, наскакивая мне на ноги.

— Мне нужна еда, — сообщила я пёсику, — покажи мне, где она…

— Ты проголодалась, девоцка?

Я вздрогнула и зажмурилась. Эйдэн. Откуда? Хотя… должен же кто-то по ночам сторожить лагерь, да?

— Очень, — призналась честно, т. к. от волнения мне тотчас захотелось есть. — Или это воровство и преступление и…

Снег скрипел под его шагами, и на слух я поняла, что мужчина подошёл и встал у меня за спиной. Сердце снова заколотилось безумным щеглом. Гарм сел и глухо, предупреждающе заворчал. Что-то вроде: «это моя женщина, только попробуй тронь!»

— Пойдём в мой шатёр, сиропцик, покормлю, — хрипло прошептал ворон мне на ухо.

Ох, он ещё ближе, чем я думала!

Я закрыла глаза, и мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы вот этот чужой мужчина обнял меня, прижал к себе и… сколько, говорите, у него жён? А, неважно…

Гарм зарычал. Яростно и исступлённо. Вздрогнув, я резко шагнула вперёд и обернулась.

— Не думаю, что мой жених обрадуется, если его невеста станет гостить по шатрам других воронов.

Эйдэн приподнял бровь. Было так светло, что я видела и его лицо, и всё ещё не прошедший синяк на глазах, из-за моего удара в нос. Правда синяк начал выцветать и желтеть, и, к сожалению, практически не портил его внешность, даже наоборот придавал Третьему ворону что-то эдакое… Мужественное. А я тотчас вспомнила его слова про то, что Третий ворон главнее Седьмого, и, если Эйдэн пожелает иметь меня в мою первую брачную ночь…

— Ты покраснела, — заметил мужчина.

— Это от голода.

Тот коротко и хрипло рассмеялся.

— Какая целомудренная и скромная невеста!

Прошёл к повозке, откинул кожаный полог, достал хлеб и что-то завёрнутое в холстину. Положил и то и другое мне в руки, а заодно — кожаные меха с какой-то жидкостью, булькнувшей в тишине.

— И к себе не пригласишь? — поинтересовался миролюбиво.

На секунду у меня возникло непреодолимое желание довериться этому человеку. Ведь Эйдэн ничего плохого мне не сделал и был удивительно добр и терпелив со мной. А мне уж точно нужна помощь. Может, ворон даст мне мужскую одежду, а то и коня, ведь у нас есть запасные. И Лягух исчезнет раньше, чем его обнаружат в моём шатре? Я заколебалась. Гарм, внимательно наблюдающий за нами, снова зарычал.