— Где?

Стараясь говорить погромче, чтобы заглушить шаги маркиза, я пропищала:

— Колено. Правая нога, но ты не должен смотреть на чужие ноги.

— А зацем мне смотреть на свои? — рассмеялся Эйдэн и стал ощупывать моё колено.

Чувствуя, что краснею, я набросила на голову попону, чтобы не видеть всего этого. Недовольный Гарм вскочил и тяфкнул.

— Не больно?

Ой. Надо же было кричать…

— Не здесь, — прошептала я.

— А где? — терпеливо переспросил Эйдэн.

Ну где ж там Арман?! Сколько можно ждать?

— Наклонись, мне совестно говорить вслух, — прошептала я, снимая с лица материю.

Ворон снова рассмеялся, но всё же послушался, наклонился к самому моему лицу, и сердце сделало кульбит. Серые глаза так близко, что видны ресницы, короткие, но густые. И веснушки на носу. А я и не знала, что у него веснушки… и выпуклая тёмная родинка в уголке широкой брови. И пятнышко другой на правой щеке.

— И? — напомнил Эйдэн суть вопроса.

Арман! Да что ж ты… Неужели трусит? Я обхватила мужчину на шею и прошипела:

— Я его держу! Давай!

Ворон отпрянул, угрём выскользнул из моих рук вскочил и обернулся. В его руках сверкнул металл кривого клинка, а я даже не успела заметить, когда Эйдэн выхватил ятаган. Гарм отскочил и громко залаял, и только тут я поняла, что в шатре никого нет. Кроме меня, Эйдэна и пёсика.

То есть…

Маркиз бежал без меня?

Гарм подскочил ко мне, лизнул мои щёки, и я поняла, что на глазах выступили слёзы. Как там говорил ворон? Цэрдэш? Плакса? Эйдэн обернулся ко мне, расслабляясь.

— Цто это было, Элли?

А у меня от предательства голозадого маркиза так заныло сердце, что я никак не могла и сообразить, что сказать на это. Я попыталась напомнить себе, что мы не особенно были близки, и это даже хорошо, что мужчина спасся, и он вообще не обязан решать мои проблемы… И тут Гарм подбежал к выходу, тяфкнул, подхватил что-то с пола. Я поднялась на руке и невольно приоткрыла рот от изумления: из его зубок свисала большая зелёная лягушка.

То есть… Я сглотнула, посмотрела на Эйдэна и улыбнулась, пожала плечами:

— Шутка. Правда смешно?

Поднялась, расправила юбку и принялась скатывать одеяла, скрывая смущения. Мои ноги видел посторонний мужик!

— Не то слово, — хмыкнул Эйдэн озадачено.

А у меня на сердце пели весенние лягушки: Арман меня не предал. Просто он не расколдовался до конца. И это было логично с его стороны: ведь его принцесса — не я. Ну и хорошо. Разбудит свою Спящую Красавицу и снова станет человеком. Потому что если ты человек, то даже если тебя превратили в лягушку, ты всё равно останешься человеком.

Мы вышли из шатра. Всё вокруг было розовое из-за восхода солнца, и лиловые тени деревьев расчерчивали снег. Шакалы убирали свёрнутые шатры в повозку, двое из них направились к моему шатру. Кони, предвкушая бег, пряли ушами и шумно фыркали.

Я обернулась к Третьему ворону:

— Не могу больше ехать поперёк седла. У меня… всё ужасно болит.

Болело не всё, но приличные девочки некоторые части тела не называют вслух. Особенно при мужчинах.

— Хорошо. Посажу на круп, но тебе придётся держаца за меня, — согласился Эйдэн.

Эх, романтика!

— Может быть, у вас есть какой-то запасной мужской костюм? Я бы поехала верхом и…

Он шагнул назад, внимательно оглядел меня, заставив покраснеть, и осклабился:

— Ну, если ты подрастёшь немного… На локоть хотя бы.

— Эйдэн, — я придвинулась к нему и зашептала на ухо, — пожалуйста. Штаны можно подвернуть, а рубаху вы всё равно затягиваете поясом. Да и какая разница, что она излишне длинная? Ну будет мне по колено…

— Йд! Цэ рдардз барг.

Я обернулась и увидела, что к нам идёт Тэрлак. Второй ворон хмурил брови и выглядел недовольно. Эйдэн посмотрел на него и рассмеялся, пожал плечами. А потом бросил взгляд на мрачного Кариолана, расчёсывающего гриву своего чёрного коня в пяти шагах от нас.

— Кар, хоцешь взять свою невесту в своё седло? — вкрадчиво поинтересовался Третий ворон.

Мой жених обернулся, зелёные глаза сверкнули сердито.

— Станет женой, тогда возьму, — процедил он и неприязненно покосился на меня.

— Сынок, — вздохнул Тэрлак, — как бы тебе с таким отношением не нянчить цужое семя.

Я не сразу поняла смысл его слов, а, сообразив, поспешно отвернулась и прижала ладони к щекам. Обидно. Ужас просто! Дикари.

— Семя брата разве может быть цужим, Тэрлак? — заржал Эйдэн и резко перестал, поймав мой разгневанный, обиженный взгляд. Мне даже показалось, что в его узких глазах мелькнуло нечто вроде сожаления.