— И как скоро он может вернуться? — спросил я.

— Тебе так не терпеться умереть? — переспросил старик, чуть убрав с лица улыбку.

— Мне не терпится попасть на возрождённые земли.

Зико хотел влезть в наш разговор, но был удивлён не меньше старика. Губы так и не шевельнулись, а вот глаза жадно бегали по моему лицу, словно выискивали там ответы на невозможные вопросы. Слова отца напугали его, загнали в угол, но я бросил луч яркого света в этот потаённый уголок.

Морской ветер ворвался в комнату через распахнутое окно и затрепетал седую шевелюру старика. Мужчина прикрыл глаза. Словно что-то холодное прикоснулось к его душе, от чего он вздрогнул и подставил лицо ветру.

— Жить всем нам осталось недолго, — произнёс он с прикрытыми глазами. — Когда листва пожелтее и начнёт медленно осыпаться на мою проклятую землю — мы примем смерть глядя на море. Но я буду молиться о снеге. Снег. Всего лишь еще раз увидеть снег — это всё о чём я могу мечтать, чтобы покинуть этот мир без сожалений.

— И зачем Гнусу вас всех убивать? Вы подчиняетесь ему. Вы — его люди.

Старик вновь рассмеялся, тихо, не открывая рта.

— А что делают со всем скотом, когда находят хоть одно больное животное? — спросил старик, наслаждаясь ветром из окна.

Он улыбнулся, не услышав от меня ответа. Ответ я знал, но озвучивать не было никакого смысла.

— Вы нас всех заразили, — медленно произнёс старик. — Показали другую жизнь. Выставили наших правителей на наших глазах слабаками. Вы отравили нас, а такой скот никому не нужен. Нас всех убьют.

Пламя нескольких свечей плясало на морщинистой коже старика так и не открывшего глаза. Он глубоко вздохнул, и в этом вздохе было что-то живое, словно он больше не дышал только из-за того, что так требовал его организм. Теперь он дышал по-настоящему, как дышит животное, сражающееся за свою жизнь каждый день. Вкус жизни можно было ощутить на кончике языка, стоит только вобрать в себя морской воздух со знанием, что завтра, возможно, ты даже не поднимешь своих век.

— Времени до осени мне хватит, — обронил я и вышел из комнаты.

— Для чего? — бросил Зико мне в спину.

Я уже во всю спускался по лестнице; мои кровавые ботинки грохотали по ступеням, кожаный плащ развивался и цеплялся за перила.

— Для того, чтобы собрать свою армию, — ответил я и выбежал на первый этаж.

— Всё нормально? — спросил Дрюня.

Воин в гнойном доспехе и с секирой на плече подошёл ко мне и заглянул в глаза за ответами.

— Ты узнал, как нам покинуть эти земли? — снова спросил он, не дождавшись ответа на первый вопрос.

— Да, — ответил я. — Узнал.

— И как?

Я прошёл мимо друга в сторону входной двери. Вонь скисшего пота и затхлой старости сменилась свежестью прохладной ночи. Луна всё еще освещала улицы каменного города, но горизонт над морем медленно окрашивался в багровый. Пройдёт пару часов и солнце займёт своё законное место на пьедестале, вновь накрыв наши головы обжигающим одеялом. Впереди много работы и много непростых решений, одно из которых я уже принял. Моя душа охвачена цепкими пальцами сомнений, но я их с лёгкостью смахну, нужно только заглянуть в людские души. И я знаю, как это сделать.

— Червяк! К чему такая спешка?

Дрюня нагнал меня, когда я вышел на улицу. Наши ступни в доспехах из выделений нашей кожи ступили на алую гладь, преследующей меня повсюду. Густая кровь заполняла щели между гладким камнем и устремлялась вперёд, услужливо разливаясь под каждым нашим шагом.

— У нас мало времени, мне нужно срочно кое-что проверить.

Я двинул вперёд, ныряя в лабиринты каменного города. Луна и свет от настенных факелов ярко освещал мне дорогу. Дрюня двинул следом, преследую меня как свою хозяйку. Мимо нас мелькали дома с потухшими внутри свечами. Местные люди в домах не спали, прятались в холодной тьме своих комнат, боясь, что этой ночью их могут потревожить, и что хуже всего — выволочат на улицу и убьют. Они боялись. Они все боялись. Но страх стал их неотъемлемой частью, искоренить которую уже было невозможно. Они лишь могут облегчить страдания от страха, насылая страх на других. Желая другим смерти и страданий.

Дрюня вновь нагнал меня. Мы шагали нога в ногу, когда он спросил меня:

— На что у нас мало времени? Червяк, объясни!

— Я с трудом победил Гнуса. И нашу битву трудно обозвать сражением. И как оказалось, я не победил, а лишь хуже сделал не только себе, но и всем жителям этого города. Он вернётся. Вернётся сюда, скоро, с целой армией кровокожих.

— Как?

Видимо, стоя на первом этаже Дрюня ничего не услышал.

— Как-как… — вырвалось у меня, — на кораблях. Я знаю, о чём ты задумался.

— Удиви меня.

— Что мы будем делать? Этот вопрос тебя сейчас мучает?

— Червяк, конечно! А что еще меня может сейчас мучать?!

Впереди показалась крыша здания, к которому мы направлялись. Очертания огромного креста чётко вырисовывались на фоне уходящей луны. В отличие от других каменных построек, этот дом был полностью построен из дерева. Давно. Очень давно, видимо, когда еще лёгкие кровокожих не вдыхали местный воздух. Я заметил эту церквушку, когда мы двигались к центру города. Чудо, что её никто не снёс и не разрушил в то время, когда на этом месте возводили город из серого камня. Возможно, кто-то следил и отвечал за сохранность церкви, и быть может его вера всё еще теплица внутри этого храма.