Графиня ждала меня в гостиной, где мило распивала чай, беседовала с Изабеллой, Сергеем… и госпожой Севериной Пржевальской, неожиданно пожаловавшей к себе в соседнее шато.

— А она чего? — тихо спросил я.

— Это графиня её сама к нам в дом зазвала, — сообщил шёпотом Сергей. — По дороге, говорит, встретила.

Неожиданно, они оказались давними знакомыми — дядя Пржевальской заканчивал алхимический факультет у графини, и Северина ещё ребёнком несколько раз гостила у неё. Завидев меня, Северина привычно улыбнулась — с привкусом холода и достоинства, после поднялась и откланялась.

— Мы давно не виделись с вами, Александр. Буду рада видеть вас в моём шато, я пробуду здесь до самых новогодних праздников.

— А после?

— А после отъеду в Нововаршавск, к родственникам.

Графиня наблюдалась наш диалог с лёгким злорадством, а как только Северина покинула комнату — громко хлопнула конвертом по столу.

— У меня для вас, де Онисов, две новости, плохая и просто замечательная.

— Начните с плохой, Августа Сергеевна. — попросил я.

— Что ж. Наденька оставила вам письмо, Саша. Потому не смейте крутить шашни с этой белобрысой малявкой, — сообщила она и толкнула конверт в мою сторону. — Я её, конечно, знаю её с ранних лет, но и тогда у неё был не самый лучший характер. Чересчур своенравная. Наденька вам куда более подходит, доверьтесь уж моему опыту.

— Вот как? — усмехнулся я.

Захотелось сострить по поводу опыта, но я промолчал.

— Вы читайте, читайте. Она попросила проконтролировать, чтобы я прочитал.

Что ж, я вскрыл конверт.

'Саша, я любила и люблю тебя, но ты оказался чудовищем. Устраивать такое (зачёркнуто) публичную пытку (зачёркнуто) казнь прилюдно на глазах у детей и селян. Уж не знаю, что вы не поделили в своих заводах и тайных делах, но Антон Аркадьевич на корабле был таким весёлым и озорным, а ты совершил такое (зачёркнуто) такую мерзость, как ты мог! Я не могу и не имею возможности более находиться в одном городе с тобой, прощай, я бросаю город и уезжаю к тётушке в Нововаршавск.

Не смейте ни в коем случае приезжать ко мне, я вас ненавижу и боюсь!

p.s. Августа Сергеевна займётся переездом девушек, буду благодарна, если вы поможете ей с этим, если в вас осталось хоть что-то человечное.'

— … Осталось хоть что-то человечное, — вслух прочитал я последнюю строчку. — Августа Сергеевна, вам не кажется, что правильнее было бы сказать «человеческое»?

— Несомненно, — кивнула она. — И что вы будете делать? Ну, давайте!

Я отложил письмо и задумался.

— Что ж, вариантов тут несколько. Смириться с её решением и забыть. Это раз. Два: бросить все дела — и попытаться её остановить. Говорят, девушек ни в коем случае не следует надолго оставлять одних. Но у меня нет ни малейшей возможности бросить свои предновогодние задачи. Я циник, Августа Сергеевна, при всей любви к объекту нашего обсуждения.

— И есть, вероятно, третий вариант?

Я кивнул.

— Учитывая, что я слышал от неё про тётушку — жизнь в Нововаршавске вряд ли покажется сахаром. Небольшие апартаменты в очень шумном районе, рядом с городской электричкой. Из прислуги — глухонемая пожилая мулатка. Сама тётушка, как я понимаю, с причудами. И во всём этом великолепии проживает около десяти кошек.

— Около десяти кошек, — кивнула графиня. — Подобранных бездомных. Которых к приезду запросто может оказаться в пару раз больше. Это она мне тоже рассказывала. Я очень люблю кошек, но двадцать — это перебор. И что ж вы решили?

— Пусть Наденька прочувствует всю тяжесть смены места жительства. Подумает — и вернётся. Либо, так и быть, через неделю после нового года я сяду на теплоход и поеду её забирать.

— Разумное, зрелое, хоть и рискованное решение, — кивнула графиня. — Но я в вас не сомневалась.

— Августа Сергеевна, плохую новость мы с вами обсудили. Вы обещали хорошую?

— Ах, да, хорошую… слышала тут, что вашу городскую квартиру разгромили?

Я кивнул.

— Вряд ли это похоже на «хорошую новость».

— Это так. В таком случае, как вы смотрите на возможность приобретения элитного жилья в Югопольске с восьмидесятипроцентной скидкой? У меня есть продавец.

Расклад выходил следующий: у Августы Сергеевны был сосед, пожелавший остаться неизвестным. Он захотел перебраться в другие края — не то в Папуасское колониальное княжество, не то на Петринские острова (которые, как я неожиданно для себя обнаружил, в прошлой моей жизни назывались Филиппинами и российскими совсем не являлись).

— Причины его переезда весьма туманны, — продолжала графиня. — Семью свою он уже перевёз, остался один. Вполне возможно, что существует угроза его жизни. Квартира в старом городском фонде, дом двадцать седьмого года постройки, на последнем этаже, но в отличном качестве. Меблированная, четыре комнаты, со всеми коммуникациями, с телефоном и кондиционером. Он оформляет дарственную, но хочет обменять квартиру на дорогой алкоголь, он уверен, что так ему будет удобнее перевозить. Который, как я понимаю, Саша, у вас в наличии.