Шрифт:
«Союз? — в её голове вспыхнула горькая усмешка. — Нет, дедушка. Это не союз. Это попытка использовать меня как оружие против Димы.»
Она прикрыла глаза, вспоминая все те моменты, когда украдкой наблюдала за ним. Столько лет она носила эти чувства в себе, не смея даже намекнуть.
— … и конечно, это пойдет на пользу обеим семьям, — продолжал дед. — Его дядя уже согласился…
Температура в комнате начала стремительно падать. Капли конденсата на оконном стекле превращались в кристаллики льда.
— Ты ведь понимаешь, что это необходимо? — голос деда стал жестким. — В конце концов, ты Златомирская. У тебя есть обязанности перед семьёй.
Вода начала стекаться к ней со всех сторон — из графина на столе, из вазы с цветами, даже из воздуха. Струйки влаги ползли по стенам, собираясь вокруг неё в мерцающий ореол.
— Я всё сказал. — дед отключился.
Телефон взорвался в руке Софии, разлетевшись ледяными осколками. Один из них рассёк щеку — капля крови скатилась по коже и мгновенно застыла рубиновой бусиной.
Комната превращалась в царство мерзлоты. Стены покрылись толстой коркой льда. С потолка росли ледяные сталактиты. Они потрескивали и удлинялись.
Воздух искрился от ледяной пыли, каждый выдох превращался в облачко пара. Вода, стекавшаяся к ней со всех сторон, замерзала слоями у её ног. Длинные волосы Софии, обычно золотистые как летнее солнце, теперь были покрыты белым инеем.
Глава 3
Взрывная волна ударила внезапно. Прокатилась по аудитории, но вместо ожидаемого жара принесла… холод?
Первым делом я почувствовал, как резко упало давление — заложило уши, словно при быстром подъеме в горы. Затем пришел холод. Не тот бодрящий морозец зимнего утра, а какая-то… стужа.
Воздух начал кристаллизоваться — мельчайшие частицы влаги превращались в острые как бритва снежинки. Они медленно кружились в воздухе. Красиво, если бы не одно «но» — температура продолжала падать с пугающей скоростью.
Я активировал целительскую энергию, направляя потоки тепла по телу. Так, давайте разберем ситуацию… Кто-то умудрился не просто пробить защитный барьер аудитории — это само по себе впечатляющий подвиг, судя по реакцию на мое целительство в данном месте. Нет, этот «кто-то» сделал это виртуозно. Холод просто… просочился сквозь барьер из другого места. Потому что среди собравшихся я не чувствую того, кто бы был на это способен.
Костя рядом со мной трясся как осиновый лист. Его губы приобрели синеватый оттенок:
— К-как д-думаешь, э-это нормально?
Я окинул взглядом аудиторию, анализируя последствия. Зрелище впечатляло — на потолке выросли ледяные сталактиты, стены покрылись морозными узорами. В воздухе плясала ледяная взвесь, преломляя свет.
Студенты медленно поднимались на ноги, отряхивая иней с одежды. Кто-то пытался согреть окоченевшие пальцы дыханием, кто-то безуспешно пытался активировать согревающие заклинания. Тщетно — любая магия, кроме пространственной, должна была блокироваться защитным контуром аудитории.
— Любопытно, — я позволил себе легкую улыбку, наблюдая за метаморфозами нашего профессора.
Аркадий Семенович являл собой поистине феерическое зрелище. Его очки покрылись коркой льда, седые волосы, обычно торчащие во все стороны, сейчас напоминали сосульки. Он судорожно протирал стекла рукавом, но только размазывал иней:
— Это категорически невозможно! — его голос сорвался на несвойственные ему высокие ноты. — В моей аудитории установлен барьер высшего порядка! Любое магическое воздействие, кроме строго определенных пространственных формул, должно…
— Что, профессор, — я небрежно стряхнул изморозь с плеча, — неужели ваша непроницаемая защита дала течь? Сначала какой-то самонадеянный целитель, — я сделал легкий поклон, — теперь вот… криолюбитель. Может, пора признать, что ваши барьеры не так уж непогрешимы?
На его лице отразилась целая гамма эмоций. От возмущения до растерянности, от научного интереса до профессиональной обиды. Он открыл рот для ответа, когда…
ВУУУУУ! ВУУУУУ! ВУУУУУ!
Пронзительный вой сирены.
«Внимание! Всем студентам немедленно покинуть учебный корпус! Следовать указателям эвакуации! Беспрекословно подчиняться преподавательскому составу, действующему по протоколу номер два! Это не учебная тревога! Повторяю…»
Я поднялся, протягивая руку все еще сидящему на полу Косте:
— Похоже, наш таинственный маг сумел впечатлить не только нас.
Костя ухватился за протянутую ладонь, поднимаясь.
— Всем слушать меня, — голос Аркадия Семеновича заставил нас обернуться. От его обычной рассеянности не осталось и следа. Передо мной стоял совершенно другой человек — собранный, жесткий, с цепким пусть и смешным взглядом. — Это сигнал гражданской обороны. Я не слышал его в стенах академии уже… — он на мгновение замолчал, словно что-то подсчитывая, — очень давно.