Позже, в тридцать, это уже была студия старинных танцев, и мы там читали источники, восстанавливали по ним танцы, шили правильные костюмы и устраивали балы в залах музеев и других присутственных мест. Было пафосно и красиво, и тоже отличная компания, и нередко я тоже вкладывалась в подготовку и организацию, и потом радовалась всему тому, что сделали. Но тоже было понятно, что это условность. И степень той условности тоже была понятна.

Ближе к сорока я пару раз выбралась на балы в Вену. Не туристические, где вас посадят за столик в красивом зале, нальют вина, покажут выступление профи, и в финале вы разок пройдётесь с кем-нибудь вальсом. Но тоже исторические — где сначала неделя подготовки, а потом то самое — зал, музыканты, отличные костюмы и увлечённые люди. Наверное, это было ближе всего к настоящему.

И вот теперь милостью судьбы или кого там ещё я оказалась на самом что ни на есть настоящем балу. И что же?

Пункт первый и главный: душно.

На улице жаркое лето. В моём каменном доме я не ощущала ни особой жары, ни чрезмерной духоты. Здесь же очень скоро оказалось нечем дышать. Хорошо ещё, что освещение магическое, а не свечное, было бы ещё хуже. И даже распахнутые в вечер окна не особо спасали.

Кроме того, что нечем дышать, в воздухе в принципе витала весьма своеобразная смесь запахов. Кто-то переборщил с духами, кто-то забыл помыться, кто-то, может, и помылся, но уже снова весь пропотел. Ничего необычного, но…

Что, говорите, можно привыкнуть? Наверное, так, все окружающие выглядели вполне радостными и довольными.

А ещё — толчея. Видимо, господин наместник не поскупился на приглашения, и сегодня здесь реально вся чего-то стоящая Массилия. И что же, наша баронесса Эдмонда и Симон тоже где-то в зале?

И что же мы танцуем?

Но судя по тому, что другие люди тоже бодро образовывали пары и становились в две колонны, танцевать мы должны были какой-то контрданс. Я рискнула спросить у кавалера:

— Господин де Люс… Что танцуем-то? Признаться, я не очень сильна в схемах последних модных танцев.

— Ай, разберёмся, — отмахивается он. — Понимаете, я тоже не слишком в них силён. Но у нас будет возможность поговорить.

О. Тогда всё понятно. Или почти понятно.

Господин де Люс бросил острый взгляд на колонну, кажется — посчитал пары, пропустил вперёд нас кого-то, и живо установил меня на место. Я проверила — точно, мы третья пара. Значит, мы будем долго-долго идти в голову зала, и у нас реально будет время перекинуться несколькими словами.

Зазвучала музыка. Весь первый проход танца я внимательно следила — точно, все те, кто оказался в первых парах, делали что-то — менялись местами, ходили… о, я могу разобрать фигуры. Схема несложная, и пока мы дойдём до головы, её можно попытаться запомнить. И кстати, ходят-то все, как бог на душу положит — кто-то изящно ступает на па-де-бурре, а кто-то просто ходит пешком, ещё и не всегда в музыку, и не беспокоится совершенно.

Нам с де Люсом нужно было сделать оборот за руку с танцорами из первой пары. Один раз. И всё. Правда, в следующем проходе мы стали второй парой… ничего, это ненадолго.

Я сделала две знакомых простых фигуры с кавалером из первой пары — нас не представляли, я в душе не ведаю, как его зовут. Но выглядел он ничего себе, и я от души ему поулыбалась и поймала улыбку в ответ.

А потом мы снова оказались третьей парой.

Господин де Люс повёл правой ладонью… и звуки музыки как будто отдалились.

— И что же, госпожа де ла Шуэтт, как ваши наследственные дела? — спросил он с усмешкой.

— Умеренно плохо, — отвечаю с улыбкой.

— А призрак убиенного Жако Гриза не тревожит?

— А должен? — чего он ворошит ту историю, будто его кто попросил?

— Наверное, вы хорошо его убили, и он не пожелал мстить, и не явился обратно в вашу спальню, — ухмыляется де Люс.

— Заладили тоже — убила, да ещё посреди танца, — морщусь я.

Улыбаюсь очередному кавалеру из очередной первой пары и делаю с ним оборот за руку.

— Самое безопасное место для разговора, — де Люс продолжает ухмыляться.

— Понимаю, но — говорите уже тогда, что вам угодно от этого разговора.

Пары сдвигаются, мы теперь вторые, нужно уделить танцу больше времени. Я улыбаюсь очередному кавалеру, подаю руки, обхожу вокруг него. Уф, смена.

— Вот и рассказывайте, что вы хотите, — говорю де Люсу.

— Понять, откуда взялась смертная сила в маге-универсале, только и всего, — сообщает он с улыбкой.

— Поговорите с господином графом, у него были какие-то соображения на сей счёт, я их, признаться, не поняла. Моя подготовка пока оставляет желать лучшего.

— Но вы ведь и магом ощутили себя недавно?