— Он груз какой-то ждёт, а груз не везут, так в порту болтали, — влез Шарло. — И пока тот груз не привезут, он никуда не двинется. Груз потеряли, что ли, там было вино и ещё какие-то припасы.

Вино — это неплохо, вино — это ж тоже моя специализация. Узнать и предложить? Но для того нужно к нему пробраться. Я уже готова влезть в его дом, но… подождём, да?

— Викторьенн, вы хотите, чтобы тяжба решилась с вашу пользу. А это дело такое…

— Понимаю, человеческий фактор. То есть зависит от настроений и ощущений конкретных людей. От вкуса арро, который подали им с утра, от направления ветра и от того, насколько сильно болит их левая пятка. И моя задача — предложить им такую мотивацию, чтобы они отвлеклись и от ветра, и от левой пятки, и решили мой вопрос, как нужно мне.

— Хорошо, Викторьенн, вам виднее, — вздохнул граф. — Значит, тренируем защиту.

Он сделал неприметный жест рукой и вокруг моего горла словно невидимая верёвка захлестнулась. На один миг, но — это было очень неприятно.

— Тот, кто выступает воевать против сильных мира сего, должен быть силён, храбр, могуч, но ещё — должен обладать чутьём. У всякого мага есть чутьё, всякий маг должен ощутить угрозу за миг до того, как его поймают и задушат. И вы, Викторьенн, тоже должны это мочь и уметь. Понятно?

— Понятно, — со вздохом кивнула я. — Продолжаем?

— Безусловно.

И мы продолжили.

24. Буря и натиск

Я узнала, где живёт принц, я даже пару раз прошла мимо по площади — в компании Терезы и Шарло. Тереза радовалась, что я начинаю выходить из дома, Шарло поглядывал по сторонам. Что ж, это не было похоже на дворец вельможи в моём понимании, а вот на военный лагерь — да. У входа толпились люди в форме, подводили-уводили коней, на них кто-нибудь садился и уезжал, и приезжал тоже, и это постоянно. На моих глазах какой-то человек попытался войти внутрь с воплем «мне очень нужно поговорить с его высочеством», и ему не слишком вежливо велели проваливать. Ну, если я вот так ломанусь, мне не велят проваливать, наверное, но скажут что-то другое.

Де ла Порта в городе не любили, и я не представляла — насколько. Шарло с приятелями только-только и успели начать болтать, а на следующее утро на рынке уже распевали песенку о том, как наш герой зарвался. И слова о том, что судья замахнулся на самого принца, и непременно теперь получит, в той песенке были. Раньше, видимо, молчали потому, что все либо уважали его, как должностное лицо, либо терпели, либо не имели сил бороться, либо боялись, ибо человек суровый, властный и не милосердный ничуть. А теперь появился повод не молчать.

Шарло божился, что это не он, в смысле — не он сочинил. Он просто сказал одному, а тот другому, а другой пятому-десятому, и покатилось.

Ирония состояла в том, что господина судьи в тот момент в Массилии не было. Он решил, что у него тоже лето, выходные и что там ещё бывает у таких людей — ведь чёткого рабочего графика ещё не изобрели. И отправился в загородное имение. Прямо по классике — дождаться отъезда жертвы и запустить пиар-кампанию. Приедет — удивится.

Надпись на заборе дома господина де ла Порта сделали. В темноте она светилась, я сама сходила посмотреть, тайком от домашних и графа, вместе с Шарло. Говорили, что прислуга пыталась отчистить, но не смогла, потому что закрепили магически. По слухам, дворецкий заранее посыпал голову пеплом и ждал возвращения хозяина, чтобы получить по первое число.

И даже в гостиных больших людей обсуждали де ла Порта — а как и предсказывали, на меня посыпались приглашения в гости, и мы с Терезой их принимали. Так вот, по Массилии, оказалось, немало обиженных, не только я. И маги среди них встречались…

В общем, оказалось, что нужно только дёрнуть за верёвочку, как дверь и открылась. И теперь мне было интересно, что случится раньше — дойдёт до принца или вернётся де ла Порт и попытается разобраться, что происходит, и наказать всех, кого попало.

Но вышло иначе.

С утра господин Фабиан выдавал мне порционно расходные книги и документы, мы изучали состояние фермы и виноградников. А после обеда с господином графом занимались магией. Все привыкли к такому распорядку и не беспокоили меня, но тут нашу беседу с господином Фабианом прервали громким настойчивым стуком и криком — мол, госпожа Викторьенн, выходите, вам непременно нужно знать.

Что же, я кивнула господину Фабиану и вышла, и увидела Берту. Берта взяла Шарло под покровительство, как ещё одного сына, и сейчас она стояла и прямо излучала беспокойство.

— Пойдёмте, госпожа Викторьенн, вам нужно послушать.

Внизу, возле входа для прислуги и припасов, стоял мальчишка — возраста Шарло и такой же оборванный и чумазый, каким Шарло был ещё недавно.

— Рассказывай, — сурово сказала ему Берта.

— А чего рассказывать-то, Шарло поймали, вот и весь сказ!

— Кто его поймал, где и когда? — спросила уже я.

— Да вот только что, на площади, люди принца, сказали — нечего о его высочестве попусту трындеть!

— А сам принц что? — не поняла я.