Я спрятал меч в ножны и первым, подавая пример, пошёл к избушке.

Лесовичка уже вновь превратилась в девочку Леську. Открыла дверь и замахала рукой — мол, давайте-давайте, входите быстрей, тепло выходит.

Тому, что внутри изба выглядит гораздо больше, чем снаружи, удивляться было уже попросту лень. Печь размером вдвое превышала обычную деревенскую, и жаром от неё так и тянуло. Все стены были в жёлтых листьях и красных ягодах — как будто обои, но природные, настоящие. Под ногами тоже шуршали листья. Странным образом, это не казалось мусором, который хочется вымести. Просто — так уж тут заведено.

Вместо стульев из пола торчали пни. На пне же стояла и столешница. Вокруг неё на пнях сидели закутанные в одеяла двое взрослых мужиков, девчонка лет четырнадцати и ещё одна — ровесница Леськи. Все пили из кружек что-то горячее.

Перед печкой были натянуты верёвки, привязанные к торчащим из стен ветвям деревьев. На них висела, исходя паром, мокрая одежда.

— Владимир! — выскочил откуда-то Захар. — А я… Я тебе этой штукой пытался, а она — ни гу-гу.

Захар показал амулет для связи. Сам, как и спасенные, был голый и в одеяле.

— Ты чего, тоже в полынью провалился?

— Провалишься там! Лёд так истончал. А эти — они ж тонуть давай! Особливо мелкая.

— Дяденька Захар меня спас, — хрипло пискнула мелочь.

— Ишь ты, дяденька, — усмехнулся я. — Дорос, поздравляю.

Захар смутился.

— Да вы садитесь к столу, — позвала Леська. — Места всем хватит. Я чаю налью.

Мы сели. Леська притащила огромный чайник. Кружки словно бы сами собой образовались на столе. В них потекла тёмно-коричневая жидкость, испускающая такой сногсшибательный аромат, что куда тому сибирскому чаю.

— Пейте-пейте, — сказала Леська. — Кто моего чаю попил — тот пять лет болезней знать не будет.

— «А если вы позвоните нам прямо сейчас, то совершенно бесплатно получите пакетики для заварки», — хмыкнул я и отхлебнул из кружки. — Ладно, Леська. Говори, что за дело у тебя.

— Благодарю тебя, добрый молодец, за то, что нечисть на реке перебил, — кивнула-поклонилась Лесовичка. — Никогда прежде не случалось, чтобы раньше, чем Рождество наступит, так сильны они были.

Люди, сидящие за столом, солидарно загудели.

— Не чаял уж живым-то выбраться, — признался отец девчонок. — Спасибо, заступнички! — вскочил и поклонился в пояс.

— На здоровье. Надеюсь, у вас тут такое приключилось в первый и последний раз. Но на всякий случай, имейте в виду: о возникновении нештатных ситуаций нужно немедленное сообщать охотникам. Не дожидаясь, пока самих под лёд утащат. Ясно?

— Ясно, господин охотник, — смутился Семён. — Оно, конечно, надо было. Да только, когда детки пропали, нешто головой будешь думать? Куда сердце отцовское ведёт, туда и бежишь.

— Понимаю, не осуждаю. Благодарности не стоит, мы просто делаем свою работу. Видишь тварь — убивай тварь. На том стоим. А то, что шуликуны до срока из-подо льда вылезли — нездоровая тема, да. Об этом я уже слышал. Так что у вас за вопрос, уважаемая? — я повернулся к Леське. — Ваше стремление спасти людей от обморожений ценю, но почему-то предполагаю, что лично я здесь не только для того, чтобы наслаждаться божественным напитком.

Леська улыбнулась.

— Догадался, ишь!

— Ну, догадливость мне, в отличие от рангов, прокачивать не надо. Слушаю вас внимательно. Что случилось, новый леший абьюзит? Вы вроде бы не из тех дам, которые принципиально не держат рядом с собой никого, кроме конченых мудаков.

Леська покачала головой:

— Приходил леший, но до меня не добрался. Я уже не так глупа, как прежде. Попробовал сунуться — рога обломал. А только тревожно мне, охотник. Где это видано, чтобы лешему среди зимы шастать? Ему по всем законам до весны спать полагается.

Глава 13

— Где, где, — вздохнул я. — Пока вы тут, уважаемая, ягодки собирали, в мире многое произошло.

— Это я чувствую, — серьёзно кивнула Лесовичка. — Дрожит земля.

— Дрожит? — удивился Захар.

— Образно, — отмахнулся я.

Лесовичка покивала:

— Грядут великие перемены. К добру ли, к худу — того не ведаю…

— Никто не ведает. А знаете, почему?

— Почему же?

— Потому что миропорядок — он не сам по себе миропорядок. А принимает ту или иную форму в результате воздействия того, кто действует.

— Чего? — спросила Земляна.

— Объясняю популярно. Если сидеть сложа руки и ни хрена не делать, не произойдёт ничего. А если пытаться влиять на происходящие события, существует немалая вероятность направить их туда, куда надо тебе. Чем, собственно, я и занимаюсь по мере сил. Зашёл на этом пути уже достаточно далеко и сворачивать не собираюсь. — Я посмотрел на Лесовичку. — Что в вашем понимании добро, а что худо, мне не ведомо. Я работаю в соответствии с собственными представлениями о прекрасном.